Мы не лаптем щи хлебаем

Вот уже совсем скоро исполнится 71 год, как началась Великая Отечественная Война, самая тяжёлая и кровопролитная. Но и на ней люди оставались людьми, они любили, радовались и смеялись. Жизнь продолжается и на войне. Вот и первый бой, о котором рассказал отец, был совсем не киношным для необстрелянных новобранцев…

С праздником Великой Победы всех! Ну, а юмор в этот день не помешает. Шутили наши отцы, шутим и мы. Жизнь продолжается!

Первый бой

Командир кричал; солдаты!
Глубже ройте вы окопы.
Для солдат окоп, как латы…
Ройте, так, чтоб спрятать попу.

Шутки, смех и прибаутки
Необстрелянных в бою.
Наступленье ждали сутки.
Но фашисты вроде «утки»
Показали мощь свою.

Бой – не высунешь и уши.
Не покажешь и свой нос.
Бьют фашистские «Ванюши»
Первый бой, первый понос.

А «Ванюши» всё звереют.
Но молчат все новобранцы.
Первый бой. В окопах зреют
Воины, а не засранцы.

Только бой второй проверит
Кто ты: трус иль все же воин.
Коль поднимешься на зверя –
Значит, звания достоин.

Кто-то в воздух смело стрельнул.
Ну, держись, фашистов свора.
Это первый бой под Ельней
Станет вам последним скоро.

Тут и кончился обстрел.
Кто стрелял? Ну, кто стрелял?
Где скрывается пострел?
Шаг вперед, ну! Где застрял?

На мгновенье полк затих.
Я! товарищ командир.
Припугнуть хотел я их.
Тут из строя вышел воин,
Поправляя свой мундир.

Уж больно сильно расстрелялись.
Ну и выстрелил я в них.
Тут и немец вдруг затих:
Видно, тоже обосрались.
А фашист пусть твёрдо знает:
Мы не лаптем щи хлебаем.
Командир:
Первый бой, все растерялись,
Но не трусость эта странность…
А за то, что в бой ввязался,
Объявляю благодарность!
 

На Ялтинской конференции

В Ялте как-то в сорок пятом
Собрались вожди трёх стран.
Чтоб в Мире, пламенем объятом,
Навести сплошной «шарман»,
Укрепляя свои троны,
А весь мир разбить на зоны.
Зоны их влияния,
А также обитания.

Пролетев над СССР,
И увидев разрушенья,
Что свершил там Гитлер-Неrr.
Гости заимели мненье.
Получить от нас взамен
Крым, да выход в наше море.
Мы б тогда не знали б горя…

И при встрече Рузвельт-мен
Предложил такой обмен:
Часть страны они отстроят –
Крыма нам-то будет стоить,
Да влияния извне,
Чтоб привыкали к «новизне».
Что имел в виду субъект?
– Видно Даллеса проект…

Вождь народов – батька Сталин
Призадумавшись, сказал:
Харащё, на то согласен!
И три пальца показал:
Указательный и Средний,
Да ещё один Большой!
Так и быть, уважу блажь.
Будет Крым вам, выход в море.
А пока, memento mori,
Крым ещё, увы, не ваш.

Рузвельт стал, ну сам не свой,
Черчилль вторил головой:
Что-то азиат хитрит,
Курит трубку и молчит.
Не ужель опять он где-то
Обыграл? А сам глядит.
Аль опять готовит вето?
Иль, какой там – ангидрид…

Сталин: Отгадаете загадку…
Но вначале по порядку.
Не считайте, что я вредный.
Вот три пальца, где здесь средний?
Начинайте! Ну, кто первый?
Кто непритязательный?

Напряг Рузвельт свои нервы:
Средний – указательный!
Нет! – ответил Сталин-батька, –
Нет, совсем нэ правильно.
Не отгадал ты, друг, загадку
Товарища Сталина.

Черчилль был чуть поумнее
Все собрал извилины.
Весь надулся, стал крупнее
И похож на филина.
Черчилль:
«Этот палец, точно – средний!
С указательным – соседний.
Так что Крым отныне наш!
Кончен бал, теперь шабаш!»

«Нет! – сказал тут Сталин-батька, –
Ну, опять нэ правильно.
Не отгадал и ты загадку
Товарища Сталина».

Указательный и средний
Он рогатиной развёл
И большой меж ними вставил.
А потом их вместе свёл.
И сказал товарищ Сталин:
«Срэдний здэсь – вот он – Большой!
Думать надо головой».

Все, кто был тут, аж привстали…
Вновь провёл всех Коба-Сталин!
Разрешив зараз интригу.
Вождь добавил как бы всуе:
«Вот вам Крым, к нему и фигу.
Мы Отчизной нэ торгуем!»
 

Свидание (Шутка)

На заваленке наш дед
С бабкою сидели.
Вспомнив радость прошлых лет,
На луну глядели.

Помню, – бабка говорит, –
Как тебя любила...
И сейчас душа горит...
Подь, сморчок мой, милай!

Почесал затылок дед:
Делать видно неча...
Посвятим, Петровна-свет,
Для свиданья вечер.

Будем, старая, с тобой
Вспоминать былое.
Не гляди, что стар, рябой.
Нутро молодое.

Буду ждать тебя я вновь
Как в года младые...
Вспомним что тако – любовь.
Чувства кой-какие...

Слышь, старуха, приходи
Ко мне на свиданье.
Только у меня ж, гляди,
Чтоб без опозданья.

Дед оделся молодцом.
Лысину побрызгал,
Чтобы в грязь не пасть лицом
Козликом попрыгал...

Ждёт он час и ждёт другой,
А старухи нету.
Ох, вернусь домой, тогда
Призову к ответу!

Дед вернулся. – Ё-моё:
Бабка печку топит.
По всему видать её
Ничто не торопит.

Рассердился и ворчит,
Аж перекосило:
Где ты, старая, была?
Где тебя носило?

Почему ты не пришла
Не было что ль силы?
Али ты сума сошла?
А мне пела: милай!

Бабка краской залилась,
И слезу пустила:
Я к тебе, милок, рвалась,
Да, мамка не пустила.
 

Пожарные вести

Загорелась вдруг больница:
Полыхают этажи,
И пожарные мужи
Тушат, аж в поту все лица.

Вот и пламени уж нет.
Право, подвиг совершили.
Молодцы: ведь так спешили!
Пред главврачом держат ответ:

Мы больницу потушили!
Жаль, не все увидят свет:
Десять – сами отошли
А двенадцать – откачали.
Вот троих-то не смогли…
Мы скорбим, мы все в печали.

Тут главврач, как будто пьяный,
Вдруг в бесчувствии упал.
Вместо радости, он странно
Слушать их так и не стал.

Но когда главврач очнулся.
Тут пожарник говорит:
Ты, главврач, сам не волнуйся,
Потушили – не горит!

Мы, да все на нашем месте…
Каждый б поступить так смог…
А главврач с сестрою вместе:
Не больница то, а морг…
 

Таблетки и больничный

Ну что, больной?
Вот вам таблетки:
Пить три раза по одной.
Правда, это не конфетки,
Но эффект от них бо-о-льшой.

А больной в ответ: не буду
Пить таблетки ваши я!
Выпьешь целую их груду –
Обретёшь здоровия.

Мне болеть как-то привычней.
Видно, в клинике не знают:
От таблеток мой больничный
Очень быстро закрывают.