Арифметика для политической экономии

Арифметика для политической экономии

«Математика может открыть определённую последовательность даже в хаосе» (Г. Стайн)

Прочитал статью Е.В. Балацкого «О природе экономических открытий: прошлое, настоящее, будущее», в ней автор аргументировано отвечает на вопросы, посвящённые экономике, такие как: почему экономическая наука перестала снабжать мир новыми открытиями? Будет ли преодолён этот научный кризис? Или этот застой уже навсегда? И другие. Не буду пересказывать содержание статьи (её можно найти в Интернете), а приведу лишь одну цитату автора в конце статьи: «Таким образом, победа эконометрического направления над умозрительными теоретическими построениями является ярким свидетельством того, что у экономистов выбита почва из-под ног. Им теперь приходится мериться с отсутствием универсальных истин и искать (и даже перепроверять!) истины “маленькие, ничтожные”…»

Не могу согласиться с профессором насчёт того, что у экономистов выбита почва из-под ног. Почвы этой у них никогда и не было, а вернее, её выбили из-под ног в самом начале зарождения современной экономической науки, когда ошибочно приняли деньги за товар, который можно покупать и продавать.

Понять и осмыслить этот исторический факт мне помог теоретический эксперимент, в котором я применил аксиометрический метод, свойственный точным наукам, и тот факт, что для всего периода крестьянского натурального хозяйства возможен был только такой обмен, при котором обменивались лишь товары, содержащие в себе равное количество труда.

Перед началом создания теоретической аксиомы я вспомнил историю Робинзона Крузо, человека, прожившего на необитаемом острове 28 лет, его борьбу за выживание и его хозяйственную деятельность, которая заключалась в выращивании пшеницы, овощей, разведении домашнего скота, в пошиве одежды и обуви, строительстве жилья. Это – идеальный пример крестьянского натурального хозяйствования.

Первоначально целью моих опытов было создание и всестороннее изучение модели маленького экономического общества, молекулы государства, поэтому я своей фантазией поселил на некий необитаемый остров четырёх робинзонов.

В моём воображении один из них растит хлеб, другой картошку, капусту, лук; третий выращивает домашний скот; четвёртый выделывает шкуры и шьёт из них одежду. И я не сомневаюсь в том, что, обмениваясь плодами своего труда, эта четвёрка может просуществовать на своём острове не один десяток лет! Это и есть моя первоначальная аксиома.

Предположим, что наши робинзоны для разнообразия решают перейти от натурального обмена к товароденежному. Они находят на выброшенном на берег корабле мешок с деньгами (рисуют, печатают), берут из него по 1000 у.е. (сумма может быть любой), договариваются, что каждый из них в течение месяца обязан поставлять на рынок строго определённое количество своего товара. Установив цены на все товары, они начинают торговлю, то есть обмениваться результатами своего труда с помощью денег.

Каждому покупателю для удовлетворения своих жизненных потребностей необходимо потратить свои деньги. Например, портному одну четверть своих денег нужно потратить на хлеб, одну четверть на мясо, одну четверть на овощи и одну четверть на покупку одежды. Расход портного за один месяц составил: 4х1000/4=1000. В свою очередь портной за свой товар получил одну четверть денег продавца хлеба, одну четверть денег продавца мяса, одну четверть продавца овощей и одну четверть своих же денег. Доход портного за месяц составил: 4х1000/4=1000. И так у каждого продавца-покупателя.

Удивительная получилась картина: товар съеден, изношен, а деньги у каждого остались как будто нетронутыми, каждый покупатель-продавец остался как бы при своих деньгах, несмотря на то, что деньги постоянно находились в движении.

«После того как товар оценён в деньгах, наступает решающий момент: он должен быть продан, то есть обменён на деньги» и «Чтобы продать свой холст, ткач должен был найти человека, обладающего деньгами, то есть ещё раньше продавшего свой товар». Эти правила я списал из учебника по политэкономии (это не простые правила – по этим правилам «развивается» вся мировая экономика).

Как эти правила соблюсти в момент перехода от натурального обмена к товароденежному? Где найти человека, обладающего деньгами в нашем конкретном случае с робинзонами? Ответ на этот вопрос – однозначный и не подлежащий никакому сомнению – НИГДЕ! Остров необитаем! Здесь следует также однозначный вывод: при переходе от натурального обмена к товароденежному, должны соблюдаться два условия: первое – это наличие товара у товаропроизводителя, и второе – это сумма денег, соответствующая количеству товара, предназначенного для обмена у этого же товаропроизводителя.

Если внимательно присмотреться к этой удивительной ситуации, которая не могла сложиться никак иначе, то можно, после некоторых размышлений, понять и определить, что непроданный товар и деньги, на которые ещё ничего не куплено, представляют собой как бы два измерения одного и того же труда данного товаропроизводителя. Если товар – это овеществлённый труд, то деньги – это измеренный и оценённый труд.

Давайте посмотрим, как происходит натуральный обмен с помощью денег, например, хлеб стоимостью 50 у.е. меняется на овощи той же стоимостью. Если у производителя хлеба Д1 (деньги) и Т1 (товар), а у второго участника обмена Д2 и Т2 то Д1 меняется на Т2, то есть производитель хлеба покупает у второго овощи. Это первый этап обмена. Затем Д2 меняется на Т1 – производитель овощей покупает в свою очередь хлеб. Это второй этап обмена. Как мы видим, натуральный обмен, который происходил в один этап при участии денег, стал происходить в два этапа.

А зачем это нужно?

Портной, который шьёт куртку за одну неделю, при натуральном обмене голодал бы всё это время, но, имея оборотные деньги, он с первого же дня месяца может обменивать свой труд (деньги) на другие жизненно необходимые товары. Образно это выглядит так: портной в первый день месяца сшил рукав куртки и обменял этот рукав (труд) на хлеб, мясо и овощи. Деньги в нашем примере позволяют непосредственно труд обменивать на товар, они как бы делят труд, заключённый в товаре, на любое количество частей, что очень удобно при обмене неравноценных товаров. Кроме этого они могут отдалять один этап обмена (одна покупка) от другого (ответная покупка) на длительное время без всякого ущерба для участников обмена. Здесь можно отметить, что деньги являются великим изобретением Человечества!

Натуральный обмен с помощью денег можно отобразить следующими схемами:

(T1-D2) и (T2-D1) или

(T2-D1) и (T1-D2) или

(D1-T2) и (D2-T1) или

(D2-T1) и (D1-T2).

Первая схема говорит о том, что первым делом в этом обмене товар T1 меняется на деньги D2, а вторым действием товар T2 меняется на D1. Все эти схемы подтверждают то, что не имеет значения, с чего начинается обмен, с товара или с денег, и кто первый протянул другому товар или деньги. Всё здесь говорит о равноправии и справедливости.

Из учебника политической экономии: «Иное дело обмен при посредстве денег. Когда ткач продаёт свой холст и на вырученные деньги покупает хлеб, то смысл заключается в обмене холста на хлеб». Что характерно для натурального обмена (например, шкуру обменивают на стрелы)? Первое – это обоюдное желание совершить обмен; второе – это уверенность каждого участника обмена в том, что он обменивается на равноценный товар; третье – это равенство во всём, что касается этого обмена. Каждый из них имеет право первым протянуть свой товар навстречу партнёру или одной рукой брать чужой товар, а другой протягивать свой. Если коротко, обмен – это справедливость и абсолютное равенство.

Почему же это равенство исчезает, когда на сцене появляются деньги? Почему в деле, которое касается только двух лиц, должен принимать участие третий человек (обладающий деньгами)?

Из приведённого наукой примера видно, что возможность обмена холста на хлеб, зависит от желания третьего лица (пусть это будет портной). И где же здесь справедливость и абсолютное равенство? А что, если наш портной не согласится обменять свои деньги (товар – по утверждению науки) на товар ткача? А это, наверное, значит, что ткач останется голодным, а обладатель хлеба без холста! В таком случае, зачем нужны эти деньги, от которых, как мы видим, одни неприятности? Может быть, дело в не деньгах, а в самой науке?

Как мы убедились, обмен с помощью денег происходит в два этапа (смотрите схемы обмена), но как изобразить несуразность, изложенную в учебнике и выдаваемую за истину?

Мы имеем трёх участников товароденежного обмена – это ткач, портной (на него наука только намекает) и производитель хлеба. Если у ткача T1 и D1, у портного Т2 и D2, у пекаря Т3 и D3, то экономические отношения между ними можно отразить следующими схемами:

(T1-D2) (T2-D1) и

(T3-D1) (T1-D3).

Первое действие (первый этап обмена) первой схемы говорит о том, что ткач прода`т свой товар портному и получает от него деньги – это соответствует требованию науки. Первое действие второй схемы говорит о том, что хлеб обменивается на деньги ткача – это тоже соответствует требованию науки. Всё, кажется, по науке, если не считать, что взяты и объединены в единое целое два этапа различных, независимых друг от друга обменов. Бессмыслица, из которой ничего полезного для науки невозможно извлечь. Никаких правил, никаких законов, никакого логического продолжения. И всё потому, что создатели экономической науки не только не рассматривали, но и даже не предполагали о неизбежной экономической ситуации, когда у товаропроизводителя в одно время будут на руках и товар, и деньги.

Сегодня повсеместно (в мире) наблюдается отказ от политической экономии, как от наследия К. Маркса и Ф. Энгельса, но взамен ничего не предлагается и, никто не обращает внимания на «золотое правило развития экономики» (T–D–T) – ошибку «великих» экономистов.

«Был открыт товар товаров, который в скрытом виде содержит в себе все другие товары, волшебное средство, способное, если угодно превращаться в любую заманчивую и желанную вещь. Кто обладал им, тот властвовал над миром производства», – Ф. Энгельс.

«Деньги – ведь это сгусток общественного богатства, сгусток общественного труда, деньги – это свидетельство на получение дани со всех трудящихся», – В. Ленин.

Но где в нашем примере (государстве) проявляется власть над миром производства? Кто собирает дань с трудящихся? Как мы выяснили, деньги, находящиеся в товароденежном обороте, не являются товаром, а представляют собой что-то вроде документа, удостоверяющего количество труда и цену товара. Может быть, всё дело в золотых монетах? Попробуем в этом разобраться, вернувшись к нашему примеру с робинзонами.

Предположим, что на наш остров приплыл матрос с пиратского корабля с ящиком золотых монет. Стоит ли нашим робинзонам приобретать эти монеты, чтобы вместо своих бумажных денег в товароденежном обмене использовать золото? Если да, то каждому из них пришлось бы в течение месяца производить и обменивать свои товары на необходимое количество золотых монет (такую цену запросил обладатель золотых монет), оставаясь при этом голодными и раздетыми.

Но что изменится в нашем товароденежном обмене при замене бумажных денег на золотые монеты? Ничего, если не считать, что, перемещаясь из кармана в карман, совершая свой кругооборот, золотые монеты буду быстро протирать штаны наших робинзонов. Только лишь из-за того, что бумажные деньги легче и не имеют собственной стоимости, от них невозможно отказаться.

Пора сделать следующий вывод: любой товар, какой бы он ни был стоимости, попадая в товароденежный оборот в роли денег, теряет свою первоначальную стоимость, превращаясь в универсальный инструмент товароденежного обмена!..

Читать статью полностью…