Явка с мобильным

Жертва «правосудия» Роман Петров

Явка с мобильным

Автор – Дина Карпитская

В январе этого года житель предолимпийского Сочи Роман Петров, катаясь на лыжах в Красной Поляне, нашёл айфон. Эта находка оказалась для него роковой – несмотря на то, что он сам принёс телефон в полицию, против Романа возбудили дело за кражу и посадили его в тюрьму. Находясь в Адлерском СИЗО, Роман вёл дневник. Страницы из этого дневника мы публикуем сегодня – они повергают в шок.

О судьбе Романа Петрова, жителя Сочи, который сел в тюрьму за то, что нашёл мобильник, мы писали 15 марта в материале «От звонка до замка». С тех пор он, несмотря на всю абсурдность обвинения и тяжёлую болезнь (бронхиальная астма), продолжал находиться под стражей на период следствия. А в мае произошло невероятное: на очередном рассмотрении о продлении срока предварительного ареста Романа отпустили под подписку о невыезде. Дело в том, что на заседание пришли потерпевшие и лично просили суд об этом, заверив, что никаких претензий к Петрову не имеют...

Судья просто развёл руками, прокурор ушёл в бешенстве... На самом деле потерпевшие – мальчик, потерявший мобильный телефон, и его мать – уже направляли письма в прокуратуру, в которых просили отпустить Романа и закрыть дело, говорили, что мобилу у них никто не крал... Несмотря на это, Петров, который сам же принёс найденный аппарат в полицию, оставался в СИЗО почти пять месяцев, и лишь появление потерпевших в суде заставило изменить абсурдную меру пресечения.

Выйдя на волю, Роман передал в редакцию свой дневник. Читать эти страницы особенно страшно, когда понимаешь: на месте Петрова может оказаться любой...

23 января – продолжение...

– Зачем ещё полиции меня искать... только если телефон, который нашёл в Поляне, думал я, набирая номер телефона опера.

– Алло, это Роман Петров, мне передали, что вы меня искали. Это по поводу Айфона? Куда мне подъехать передать вам телефон?

– Не надо никуда ехать, мы сами. Где ты сейчас?

– Стою на улице, жду. Минут через десять, подъезжает УАЗИК, в машине двое.

– Садись, поехали в отдел. Это быстро, объяснения дашь, обратно привезём.

Едем в Поляну, по дороге болтаем, водитель в основном ёрничает, второй живо интересуется сноубордом. Темнеет, время 17:30. Приехали. КПП. Ого, как всё серьёзно. Заходим в вагончик. Много мужчин, гул голосов, как в автобусе. Водитель садится за компьютер, говорит, ну как, думаешь признаваться? Я не понимаю сначала в чём? А он:

– Признаешься, домой пойдёшь.

– Издеваетесь что ли?! – улыбаюсь я.

Один из мужиков отвлекается от разговора о повышении зарплаты в полиции подходит. Орёт сходу:

– Что?! Признаваться не хочешь?! Улыбаешься?! Умный, сука, да?! Выкладывай всё из карманов.

Выполняю. Заходит мужчина лет 50, моложавый. Я говорю: «Товарищ майор, что происходит. Я телефон нашёл, сам принёс?!»

– Ага, сам принёс, украл 6-го числа, а сегодня весь день за ним по Бытхе гонялись. Офицер даёт команду посадить меня в карцер.

Тут же пристёгивают руки за спиной и вместе со стулом опрокинули на бок. Головой бахнулся об пол, поплыло всё. А потом меня пинали и били дубинками около 6 часов, отвлекались покурить раза 2-3. Как-то всегда думаешь, когда кино смотришь, вот если бы меня пытали, наверное, сразу бы всё сказал... Лежу, получаю и очень хочется сказать всё. Только думаю – вот чёрт, отобьют что-нибудь, и дышу, попадая в перерывы между ударами. Надеюсь, что скоро Сергей приедет с адвокатом, я ему звонил до начала экзекуции, сообщил, что меня задержали. А ещё дурацкие мысли лезут, как они суки не устают так долго, в спортзале, что ли тренируются?

Серж приехал около 23 часов. Я уже отстёгнутый сидел, Яков рядом стоит, следователь Новикова читает объяснение моё, шансон слушаем (9 песен по кругу, почти 6 часов). Серёже в 3 минуты объяснили, что я уголовник и что показания его им не нужны, адвокат не приехал, только на завтра договорились. А я и не могу ни слова сказать, дышу с трудом. Смотрю в пол, думаю: ну всё!

Около 2 часов ночи меня привезли в ИВС № 1 г. Адлера. На ногах я не стоял. Поэтому меня просто занесли и положили на пол. Сквозь муть в голове я слышал, как ругаются менты изолятора с операми, которые меня привезли. Камень преткновения – моё состояние. Но вопрос довольно быстро решился. Дальше был обыск, изъятие. Деньги естественно никто записывать в опись не стал, потом в камеру. Это маленькая комнатка, на половину которой – сцена, на ней спят люди вповалку. Меня бросили и закрыли толстенную металлическую дверь. Кто-то поднял меня и затащил на «сцену», накрыл одеялом. Потом кто-то долго стучал в «кормушку» и просил вызвать скорую. Конечно, никто никакую скорую не вызвал (мне потом разъяснили, это для того, чтобы не увидели синяков и кровоподтёков).

24 января 2012 года

В 6 утра здесь начинает играть музыка. Я так и не смог уснуть – всё болит. Когда пришла ежедневная проверка – встать не смог (хотя все должны стоять). Парни опять спросили про скорую – в ответь лишь только смех.

Туалет здесь – дырка в полу, рядом раковина. Пописать кровью – меня держат, чтобы не упал. Есть не могу – язык прокушен, только пью понемногу. Ближе к вечеру пришёл адвокат Минаев, зовут Виталик. Лет 30 с виду, круглый какой-то, печатка на руке, странная привычка причмокивать в разговоре. Стараюсь говорить внятно, объясняю, что били. Виталик предлагает два варианта: признать и идти под подписку или стоять на своём и сидеть. Я же ему объяснил, что телефон нашёл, а не украл. Завтра должен быть суд по мере пресечения. Минаев говорит, возможно, отпустят до суда (какого нахрен суда?!?!) я жду и надеюсь. Напоследок: «Давай, держись!». Я потом понял, это здесь любимое слово по отношению к тем, кто сидит.

25 января 2012 года

Камера выглядит примерно так: решётка на окне, стёкол нет, отопления нет, очень холодно, на стенах плесень, грибок, если стираешь бельё, он сохнет неделями, а потом нужно стирать снова из-за дыма и грязи. Есть матрацы, которые нужно просить у ментов, но они говорят, что матрацев нет. Всё покупают для себя сами заключённые: подушки, матрацы, простыни, одеяла. Кто не может сообщить на волю – его проблемы. Посуды, ложек тоже не хватает. Стиральный порошок, соль – под запретом. Побриться или попросить лекарства можно только во время проверки в 8 утра. Лекарства не выдаются, если у тебя нет разрешения, а разрешение выдаёт врач, а скорую не вызывают, всем пофигу. Если у тебя есть свои таблетки, они так же хранятся в коридоре у камеры, если у тебя лекарств нет, лежи и умирай, только если кто из соседей поможет у них иногда есть ацитилка или парацетамол.

Иду на суд. По выходу из камеры – наручники, идём по улице. Стыдно, люди смотрят, как ведут преступника. Женщины в коридоре суда смотрят испуганно и отходят в сторону. Дверь с надписью судья Сидоренко. Заходим все серьёзны и сосредоточены. Прокурор со следователем рассказывают, как я воровал, как убегал и меня ловили. Судья – седоватый мужчина в хорошем костюме сосредоточено перебирает бумаги, опустил в голову, спрашивает у Минаева, есть ли возражения по поводу ходатайства прокурора об избрании меры пресечения – заключение под стражу.

У меня есть, я всё хочу рассказать, как было, это же ошибка! Адвокат говорит, что основанием для избрания меры пресечения является отсутствие у меня постоянного места жительства, а также работы – это не правда! «У Петрова (это я) есть квартира в Сочи. Оформленная на супругу, вот свидетельство о праве собственности, – кладёт на стол факсовую копию), – а также Роман Владимирович (это опять я) является индивидуальным предпринимателем, вот свидетельство. Ваша честь, – кладёт копию на стол. – Мы просим время72 часа, чтобы дать возможность предоставить оригиналы документов, в том числе и факты, смягчающие обстоятельства: наличие двух несовершеннолетних детей на иждивении и заболевания – бронхиальной астмой.

Прокурор комментирует:

– Ваша честь это подделки, прошу не принимать их во внимание!

Пауза. Судья смотрит на прокурора, тот качает головой, не стесняется совершенно. Судья отклоняет ходатайство и выносит постановление об аресте на 2 месяца – до 23 марта. Я в шоке. Ведут обратно, Адвокат говорит, что зайдёт позже. А мне как-то всё равно уже. Ложусь. Всё болит, гляжу на загаженный грибком потолок и тупею.

28 января 2012 года

Почему люди говорят «сидеть в тюрьме»? Тут в основном лежишь. Больше всего тяжело не от того, что холодно, а от того, что все курят, дышать почти невозможно. И очень хочется есть. Питание здесь сказочное, как и положено, по закону 3 раза в день: утром и вечером кипяток, а в обед горячая вода с жиром и макаронами (суп). Единственное, что лезет в рот – это хлеб. Воровское братство с воли приносит чай, сахар, сигареты, спички для раздачи арестантам, менты иногда приносят – отдают через кормушку. Иногда вновь прибывшим за их же деньги, изъятые при обыске продают что-то. Такая вот торговля, мне например за мои 800 рэ досталась пачка сигарет Петр 1 и 2 коробки спичек, притом, что я не курю.

Со мной в этой маленькой 12-метровой комнатке четыре человека. Все держатся за голову. Свет в камере горит круглые сутки. В каждой «хате» стоят видеокамеры и за тобой смотрят день и ночь, как ты ешь, спишь, ходишь из угла в угол, как ходишь в туалет. Лёва тоже сильно избит, всё время стонет, не может спать. Кажется, поломаны рёбра. Вася – старик-бомж с Севера. Закрыли его за то, что подобрал провод на улице. Но он даже доволен – хоть постирался, отмылся и питается регулярно. И не пьёт совсем первый раз за последние 20 лет. Есть ещё малой, ему всего 15. В тюрьме уже второй раз, воровская романтика, с восторгом рассказывает о своих приключениях, читает по слогам. Это камера № 5. После обеда меня перевели в другую – № 2. Обе камеры находятся по правой стороне. Парни называют их «пробивные хаты» Туда сажают только заехавших граждан, в каждой находится «утка», такой же арестант, как и мы только у него есть цель – добыть информацию. С удовольствием выслушает, поохает, задаст несколько вопросов, а потом у следствия появляются новые факты.

Людей, сидевших не раз, объединяет почти полное отсутствие зубов, своя особая манера говорить.

29 января 2012 года

Весь день пишу план своих показаний, изучаю Уголовный кодекс. Когда злюсь на этих уродов, становится легче что ли... Отжимаюсь и качаю пресс. Боря (моя «утка») пытается развести меня на игру в нарды на интерес. На интерес я не играю, видел, как люди проигрывают дома и квартиры.

Книги здесь редкость, есть по одной-две штуки в камере, в основном мусор или старьё. Долго книги не живут, как и целлофановые пакеты называются – «дрова» потому что на них кипятят воду. В первый раз увидел – офигел, а оказалось простая физика. Берётся двухлитровая пластиковая бутылка с водой, внизу маленький костёр из пакетов и бумаги и горит пока не вскипит вода. Процесс занимает около 20 минут, при этом бутылка под воздействием температуры становится литровой. Боря задолбал своим кипячением, в камере дым и копоть, хорошо, что курит он один, иначе бы я помер, блин. Постоянно пьёт чифир (очень крепко заваренный чай).

1 февраля 2012 года

Перевели с утра в камеру № 7 на левую сторону. Видимо, Боре поручили кого-то другого раскалывать. Приходили адвокат и следователь Дарья Новикова. Ещё во время оформления задержания дала понять, что буду сидеть, потому что не местный. Разговаривал с ней тогда, не понимал как это так, знает ведь, что я не виноват. Закипаю от бессилия. А у них эмоций ноль. Они, когда меня били, обсуждали вчерашние шашлыки. Даю показания. Перепечатывала три раза, упускает детали на которых я настаиваю. Факт того, что меня били, например, перефразировала в «оказывалось давление». Как я не настаивал – не помогло. Говорит, вообще показания брать не буду. Есть адвокат или нет – всё равно! Даже я, человек, просто читавший ПК, вижу, какое количество ошибок и нарушений она совершила.

2 февраля 2012 года

Привезли нового персонажа – Олег, москвич здоровяк, инвестор в Сочинскую недвижимость. Его с братом Игорем катают по судам почти год. Они построили высотку, а потом к ним пришли, сказали, что от главного сочинского полицейского (он же совладелец многих крупных предприятий города) и предложили поддержку. Ну, москвичи самостоятельные, сказали сами себя поддержим. Сначала пытались приструнить гражданским иском, а когда суды завершились в их пользу, завели уголовное дело по мошенничеству и за его закрытие требуют 10 млн. рублей. Москвичи стояли на своём, верят, как и я, в правосудие, а потом вроде как оказалось, что и судья и руководитель следствия родственники главного полицейского. Теперь сидят. Несмотря на то, что есть все документы, договора, сметы, платежки и т.п. Теперь требуют отдать всё: дома и деньги, арестовали стройку, уже запросили по 10 лет строгого режима каждому.

3 февраля 2012 года

Разговаривая с людьми, всё больше убеждаюсь, что в Сочи действует организованная преступная группа, в которую входят судьи, прокуроры, следователи, оперативные сотрудники, адвокаты. Поставлена задача с самого верха очистить предолимпийский город от преступности. Есть планы, которые должны выполняться. ОПГ работает сразу в нескольких направлениях (всё направлено на извлечение прибыли, конечно), а именно...

Схема с недвижимостью. Жертву подыскивают по документам, изъятым из ФРС (федеральной регистрационной службы), с разрешения прокуратуры, естественно. Кандидаты обладают нескольким параметрами: земельный участок в зоне олимпийского строительства, есть возможность найти большую сумму денег, недавнее оформление в собственность. После чего на них заводится уголовное дело о мошенничестве в особо крупных размерах (статья подразумевает содержание под следствием в СИЗО до 12 месяцев – по закону!) и начинается вымогательство. Человек сначала возмущается, отказывается, потом через полгодика ему приносят результаты почерковедческой экспертизы по подделке договора купли-продажи. Сумма выкупа из тюрьмы увеличивается.

Схема с «козлом отпущения». Оперативные сотрудники организуют или подбирают подходящее уголовное дело под задержанного кандидата. В моём случае это кража. Затем обвиняемый аккуратно избивается, по возможности без внешних повреждений. Это, кстати, у них редко получается, так как бьют куда попало. Если несчастный после этого не подписывает признательное показания (пустой лист), ему дают отлежаться в ИВС. Ни о какой скорой и снятии побоев речи здесь даже и не идё. Затем вступают в игру адвокаты. Я считаю, что 100% бесплатных адвокатов работают на полицию и до 50-70% платных. Они пытаются убедить арестованного в необходимости дать признательные показания, пугают большим сроком, соблазняют откровенным обманом: что если сознаешься, срока не дадут. Если же подозреваемый (обвиняемый) подписал признательные показания, начинаются переговоры по деньгам. До 3-х лет от 300 тысяч. Дальше примерно 1 млн. рублей за 1 год срока.

В этих схемах Сочинская ОПГ рассчитывает на то, что люди в основной своей массе в юридическом плане полностью безграмотные, Настолько, что следственные органы практически не затрудняют себя сбором доказательств и правильным оформлением следственных действий. Рассчитывая, конечно на прикрытие прокуратуры и суда.

В моём случае дело сфабриковано с заявления об утере телефона от господина Матиевского (обращаю внимание: ОБ УТЕРЕ). Далее сотрудники УВД Красной Поляны убеждают 16-летнего потерпевшего переоформить заявление с утери на пропажу (фактически кражу), мотивируя это тем, что по-другому просто не будут искать. А далее уже угрожают потерпевшему и его матери статьёй 306 УК (заведомо ложный донос). Ну и пошёл я, Роман Владимирович, сразу в разработку. У подозреваемого/обвиняемого в такой ситуации есть только один шанс – Божий суд. За последнюю тысячу лет в этом смысле в России ничего не изменилось.

Следующая схема, конечно, наркотики. Нисколько не оправдываю людей, употребляющих их. По большому счёту, сами виноваты. Просто факт употребления позволяет попасть в группу риска этой схемы. Более 80% людей, сидящих под следствием в Краснодарском Крае, сидят по 228 ст. УК РФ (незаконное приобретение, хранение и перевозка наркотиков). Сами арестанты называют эту статью «Олимпийской».

6 февраля 2012 года

Я заболел. У меня сильная температура. В камере очень холодно. Встать я не могу, просил у ментов лекарств, у них нет. Адвоката ко мне не пропустили, потому что нет разрешения врача, а врача у них тут нет. Приехал Серёжа Нечаев, спасибо ему огромное, отдал 10 тыс. рублей, чтобы пропустили лекарства. Это какими надо быть тварями, чтобы замутить 10 тысяч за то, чтобы передать лекарства?

Периодически на обед дают гороховый суп, это единственное, что вообще можно есть, кроме хлеба. Меня должны перевезти в Армавирское СИЗО. Поедем поездом, знаменитым столыпинским вагоном, попросту говоря «Столыпиным».

Привезли парочку новых интересных персонажей, Витя «Лис» и Саша – строители с Красной поляны, во время рытья котлована отклонились от схемы и выкопали братскую могилу нелегалов с Ближнего Востока (там в прошлом году 50 человек пропало после того, как гасторбайтеров запретили). Через 40 минут после этой страшной «находки» их увезли в отдел Красной поляны и избивали за кражу одной секции батареи отопления, один подписал, второй – нет. Сказали, будут бить так, что до тюрьмы даже не доедут. Они даже подрались в камере из-за того, что Витя (который не признался) рассказал мне про мёртвых таджиков.

Кроме таджиков он мне ещё много чего интересного рассказал: как экономятся государственные деньги на строительстве. Например, при залитии монолита используется бетон и цемент с пластификаторами, которые очень ядовиты. Работать с ними нужно в специальных костюмах и респираторах. А мытьё цистерн из-под пластификаторов стоит огромных денег – 500 тысяч рублей за штуку в соответствии с ГОСТом. Оно и понятно, ведь работа эта очень вредная. Но моют их те, же таджики за 2000 рублей в день. Один день чистки – и на работу они больше не выходят…

9 февраля 2012 года

С утра меня позвали на этап. Собираюсь, жду. Все галдят страшно курят и пьют чифир, еле дышу в этом смраде. Ингалятор мой не вернули, сказали не было ничего! В машине везут как будто дрова, утешает только то, что охранники за решёткой в этом же фургоне так же бьются башкой об потолок и падают со скамеек. «Столыпин» внешне не увидал, т.к. двери машины поставили прямо напротив дверей вагона. Оказывается, это очень похоже на обычный купейный вагон только полки деревянные, всё вокруг обито железом и на входе в каждый плацкарт решётчатая дверь. Норма для перевозки заключённых в таком «купе» – 12 человек.

Окна зарешётчатых стёкол коридора вагона – матовые, улицу видно только через щели открытых окон. У кого-то пришли друзья и родные просто покричать как там мама, как вообще дела (о какой фигне люди обычно говорят в неожиданных, редких и таких важных встречах). Разговаривают обычно по очереди, а слушают все, потому что видят в этом отражение того, чего у тебя нет сейчас, такого обычного и понятного каждому – тепла близких.

Во время обыска я сообщил, что у меня астма и в ИВС отняли ингалятор, начальник конвоя тут же стал звонить в ИВС и ругаться с ними. Так ничего и не добился.

Ехать 10 часов или около того, все курят, еле дышу. Конвой периодически спрашивает как я, явно беспокоясь не о моём здоровье, а как бы я не сдох во время их смены. Едем, останавливаясь в Сочи, Лоо, Лазаревском, везде садят новых арестантов. Мне всё хуже и хуже, дышу с трудом говорю охране, они – терпи до Туапсе, скорую уже вызвали. Как было в Туапсе, знаю со слов соседей по купе. Говорят перед самой остановкой я начал задыхаться, потом захрипел, я это не очень помню, потом менты меня вытащили из вагона на улицу, потому, что скорой в вагон с арестантами нельзя, там более-менее пришёл в себя от укола в вену. В рот пихали ингалятор. Приятно было посмотреть на белые лица мусоров, хоть этим доставил им неприятностей. Меня запихнули обратно в купе, вроде всё ОК. Только ехать всё затекает и болит, потому что ни встать, ни лечь, едешь в одном положении на деревяшке. За всё время один раз выводили в туалет и один раз давали кипяток, у кого не было кружек те обломались…

Читать статью полностью…