Петербург – это не окно, а дверь из Европы в Россию
Очень интересная теория основания Петербурга врагами Руси – Романовыми-Ольденбургами. Для их целей –
захвата и оккупации бассейна реки Волги – Петербург подходил как нельзя лучше. А для русов он был, как
«чемодан без ручки»...
Петербург бестолковый
Автор – Игорь Шкурин
Главная странность Петербурга широко известна, но мало кем осознаётся в полной мере: основав Петербург, Петр-1 «в Европу прорубил окно». Почему окно, а не дверь? Ведь нормальные люди через окна не ходят, а смотрят. На самом деле, Пушкин неслучайно так выразился – тогда через Петербург можно было в Европу только глазками смотреть, а ручками не трогать.
Сам Пушкин это прекрасно понимал и в авторском примечании к своей строке «в Европу прорубить окно» он прямо ссылается на первоисточник – французские слова Франческо Альгаротти: «Петербург – это окно, через которое Россия смотрит в Европу».
Но источники массовых знаний типа школьных учебников и пресловутой Википедии упорно вещают: «В Европу прорубить окно» – крылатая фраза из поэмы А.С. Пушкина «Медный всадник», характеризующая основание Петром I города Санкт-Петербурга – первого морского порта Московского государства…»
Таким образом, одной фразой всем внушают как минимум двойное враньё:
1. Будто Петербург – морской порт.
2. Будто Петербург – первый порт Московского государства.
Разберём туфту по пунктам.
Враньё № 1, будто бы Петербург основан как морской порт
Настоящий морской порт как был, так и по сей день остаётся в Кронштадте на острове Котлин. Из Петербурга морской порт – как из говна пуля. И это было ясно с самого начала ещё легендарному Петру-1 (прежде чем пытаться возразить, рекомендуется сначала прочитать хотя бы «Предыстория Санкт-Петербурга. 1703 год» А. Шарымова). Изначально ни один мало-мальски серьёзный корабль физически не мог подойти непосредственно к Петербургу – сел бы на мель в Маркизовой луже, как иронично называли в 19 век питерское «взморье» болотного типа. А со всякими вражескими лодочками можно было справиться на месте. Может быть поэтому и никогда не было никаких крепостных стен у Петербурга, в отличие от любого другого приличного города того времени? Или такой бестолковый город, как анекдотичный «Неуловимый Джо», просто никому не был нужен?
Но ведь с другой стороны, и ни одно торговое судно не смогло бы доставлять товары непосредственно в/из Петербурга. Как оно и было на самом деле. Корабли доходили до острова Котлин (Кронштадта), где происходила перегрузка на всякие лодочки и баржи-плашкоуты, которые могли бы пройти до Петербурга. Купцы матом крыли, что доставка товаров из каких-нибудь Лондона или Нью-Йорка до Кронштадта стоит столько же, сколько перегрузка и доставка от Кронштадта в Петербург, но вариантов не было. У английских моряков начала 19 века бытовала поговорка: «Путь от Лондона до Кронштадта гораздо короче, чем от Кронштадта до Васильевского острова».
Вроде бы с этим пытались бороться. Будто бы сколько раз пробивали путь от Петербурга к ближайшему настоящему морскому порту Кронштадту, гробили кучу людей, техники и средств, но без толку.
Символично, что сей путь называется не просто углубление судового хода – фарватер, а «Морской канал», аналогично проложенным по суше водным путям. Во как достала всех эта непроходимость кишечника, натуральный запор наносов Невы в Финском заливе! Хорош морской порт, до которого семь вёрст киселя хлебать, точнее 27 морских миль по болоту (не отсюда ли поговорка)?
Настоящая связь Петербурга с Кронштадтом появилась только благодаря человеку с «говорящей» фамилией Путилов (невольно закрадывается сомнение – а не псевдоним ли это?). В 1860-х Путилов создал завод, производящий рельсы, паровозы и прочее для железнодорожных путей сообщения.
Но затем «в голове у Путилова засела новая, ещё более амбициозная задача». Завод выходил на взморье. Морского порта, как такового, в Петербурге не было. Финский залив мелок. Грузы с океанских кораблей перегружали на барки в Кронштадте, а потом буксировали в Неву. Перегрузка и доставка удваивали стоимость фрахта. Путилов задумал создать на заводской земле настоящий морской порт, соединив его глубоководным каналом с Кронштадтом. К порту нужно было протянуть специальную железную ветку, построить причалы. Денег и согласований требовалась уйма.
Вначале всё складывалось как нельзя успешно. Сам государь обещал финансировать создание порта. Путиловский завод приносил огромный доход, и часть средств можно было вкладывать в новое строительство. Уже через два года к порту провели железнодорожную колею, а в 1876 году начали строить морской канал.
Путилов строил канал фактически на собственные деньги и в результате не без помощи «друзей» приблизился к банкротству. Над заводом назначили государственную опеку. Путилов умер от инфаркта 18 апреля 1880 года. Смерть спасла его от позора и долговой тюрьмы. Символично, но Путилова согласно его завещанию, похоронили в часовне на берегу недостроенного Морского канала.
За 20 лет строительства во время дноуглубительных работ вынуто 9,5 миллионов кубометров грунта, общая стоимость самого канала, гаваней и портовых сооружений составила 14,8 миллионов рублей. Весной 1885 года состоялось торжественное открытие Путиловского Морского канала, и Петербург наконец-то стал крупнейшим портом страны.
Картина Александра Карловича Беггрова «Открытие морского канала в Санкт-Петербурге в 1885 году»
Враньё № 2 будто бы Петербург – первый морской порт Московского государства
Как мы уже убедились, Петербург до второй половины 19 века мог назваться морским портом только в насмешку. Гораздо более ранними морскими портами Московского государства по официальной истории были:
– на Белом море морской порт Архангельск на Северной Двине с 1555 года;
– на Азовском море – морской порт Азов, который брали много раз (лень считать, сколько 5 или 6?) – первый раз будто бы в 1696 году, но окончательно только в 1774 г., да и от Смоленска прямым путём вниз по Днепру в Черное море без проблем можно было попасть;
– порт Астрахань, просто ближе к Каспийскому морю в болотах невозможно что-либо построить;
– в конце концов, если речь идёт только о Балтийском море, то гораздо более удобный морской порт Рига на Даугаве (Западной Двине), который взяли в 1710 году, или крепость Ивангород на реке Нарве, которая будто бы существует аж с 1470-х гг.
Так что именовать Петербург первым морским портом Московского государства – это из разряда шизофрении.
«Форточка дырочка в Россию»
Если из-за участка мелководья длиной всего лишь 27 морских миль (47 км) Петербургу было отказано в праве именоваться «дверью» (port – ворота, дверь), то, как можно назвать его, исходя из водного пути в Москву протяжённостью 2760 километров (см. «Путешествия из Петербурга в Москву»)? Тут не подходят ни форточка, ни щель, скорее дырочка, трубочка или капельница в Россию.
Местность вокруг Петербурга оказалась исключительно бесплодной, малопригодной для сельского хозяйства и корм всегда приходилось возить издалека. Непонятно, чем они там питались поначалу, но со времён Екатерины-2 потихоньку начались поставки из бассейна Волги через Вышний Волочек, например, из Гжатска (современный Гагарин Смоленской обл.).
Образно говоря, Петербург напоминал тогда застрявшего в болоте малярийного больного, которого приходится кормить через зонд – узкую трубочку Вышневолоцкой водной системы. И это совсем не шутка. Был момент, когда из-за просчётов проектирования и недостатка воды суда с хлебом застряли в Вышневолоцкой системе, и Петербург чуть не отдуплился от голода, в первую очередь слуги и прочие работники: Я без пропитания оставаться не могу. Где же я буду харчеваться?!.
Более-менее нормальное снабжение Петербурга из бассейна Волги было налажено только в начале 19 века после прокладки Мариинской и Тихвинской водных систем, сходящихся в Рыбинске, почему он и стал потом «бурлацкой столицей».
Но это было бы ещё полбеды, вся беда в том, что из всей плохой местности для Петербурга было выбрано наихудшее место – на болотистых островах дельты Невы, чем изначально запрограммированы все последующие проблемы.
Приют убогого чухонца
К моменту основания Петербурга идеальное, никогда не затопляемое место на материке вблизи устья Невы уже было занято шведами – при впадении Охты в Неву стояла крепость Ниеншанц (сейчас точно на этом месте Газпром строит свою помпезную халабуду). Что делать?
Пушкин нам подсказывает, как было дело: «На берегу пустынных волн Стоял Он, дум великих полн, И вдаль глядел. Пред ним широко Река неслася; бедный челн По ней стремился одиноко. По мшистым топким берегам Чернели избы здесь и там, Приют убогого чухонца…»
Опаньки, а это идея – выгоним убогого чухонца и с мшистых топких берегов «назло надменному соседу отсель грозить мы будем шведу» – покажем фигу Ниеншанцу и одновременно в противоположную сторону фигу через Балтийское море!
Потом выгоним шведа из Ниеншанца, но жить там не будем, а забросим эту хорошую крепость, да так надёжно, что потомки только раскопками что-то обнаружат. Лучше построим другую хорошую, на Заячьем острове, под названием Петербурх, но и там жить не станем, только хоронить. А жить будем в деревянной избушке на мшистых топких берегах как чухонец там живал. Кстати, так и повелось – все последующие императоры, вплоть до Николая-1, обитали прямо на берегу в больших деревянных домах, обмазанных штукатуркой и раскрашенных под камень.
Да что за проблема? Всё равно в болото ни один приличный шведский корабль зайти не может. Со шведом будем сражаться не в Питере где холодно и мокро, а в степях Украины – под Полтавой, там тепло, сухо и сытно. Так, со шведами разобрались, но осталась вечная борьба с запланированным геморроем – наводнениями:
У Большого театра во время наводнения в Петербурге 7 ноября 1824 г.
Даже сейчас с практической точки зрения приобретения недвижимости полезно рассмотреть план Петербурга с указанием местностей, затопляемых при разных уровнях наводнений, в том числе максимальный уровень, соответствующий наводнению 7 ноября 1824 года:
Несложно заметить, что уже существовавшая на Неве к моменту основания Петербурга крепость Ниеншанц расположена в безопасном месте на материковой территории (кликабельно):
Фрагмент плана с Ниеншанцем:
Спрашивается: почему бы не развивать город именно от Ниеншанца в сторону материка? Город гарантированно был бы навсегда избавлен от наводнений и транспортных проблем, будучи отнесён всего на 5-6 км восточнее. Но Пётр-1, он такой шебутной, лёгких путей на материке не ищет, ему болото подавай, наводнения, сырой ветер с моря и прочие радости.
Как будто в продолжение глумления над здравым смыслом, в Петербурге сооружён загадочный «Медный всадник», главная странность которого даже не в том, что Пётр-1 без штанов, зацепившись каким-то чудом, сидит на вздыбившемся коне без стремян и седла. И вовсе не в том, что он подозрительно напоминает композицию Георгия Победоносца со змеем, но без копья:
Главный вопрос: почему памятник Петру-1 сделан без каких-либо морских портовых и флотско-корабельных признаков? По легенде Пётр-1 в болото полез будто бы исключительно из-за «морского» порта и флота. Тогда, причём тут кони? Или образ Петра задуман таким разнообразным: то подводная лодка флотоводец в степях Украины, то всадник на болоте, то мореплаватель, то плотник, то накурился в Амстердаме?
Кстати, лошадей на острова Петербурга поначалу приходилось привозить на специально оборудованных конных галерах, ну и корма естественно; целую Сенную площадь отгрохали. Если бы ещё кто толком объяснил, зачем они там нужны, если с удобством передвигались на галерах и прочих лодках? По приколу прокатиться по острову верхом али в карете? Острова такие гигантские, что без лошади не пересечёшь?
Когда-то в Петербурге насчитывали от 101 до 142 островов, сейчас их количество уменьшилось до 33-42 (везде разные данные):
Вообще, вся кипучая деятельность в Петербурге отдаёт армейским маразмом, одно раскрашивание деревянных домов под каменные чего стоит. То копают дополнительные каналы «а-ля Венеция» на Васильевском острове и всякие другие вроде Адмиралтейского и Лиговского, а затем их же закапывают и наоборот начинают строить мосты. Много мостов всяких и разных – наплавные и постоянные, деревянные и чугунные, висячие, разводные, а транспортные проблемы всё равно встают в полный рост:
Охреневшие понаехавшие пометили разводной мост народным знаком «не проедешь»
Тем не менее, всяк кулик своё болото хвалит и на материк ни за что не пойдёт. А потом жалуется, что пробки и вообще мосты развели... И всё потому, что «Петра творенье» – изначально не город-порт, а город-Геморрой Петербург, «неведома зверушка»:
Почему столицей огромной страны стал именно этот странный город, находящийся у чёрта на куличках, а не находящийся ближе к центру, например Нижний Новгород или Казань? Такие наивные рабоче-крестьянские вопросы о Петербурге могут возникнуть, если не понимаешь истинных причин его создания. Логика основателей становится предельно ясной, если ответить на классический вопрос экономической географии: «Почему город возник именно на этом месте и в это время?»
Подсказку см. «Города и вода», а тем, кому лень самим думать, мы расскажем во второй части «Петербург незаменимый».
P.S. Аналогичная характеристика Питера: «Уже к моменту закладки Петербург не имел ни одного плюса: ни как город, ни как крепость, ни как порт. Военно-стратегическое его положение было просто самоубийственным – граница со Швецией находилась на расстоянии одного дневного перехода вражеской армии (в 1788 г. во время очередного «обострения международной обстановки» этим едва не воспользуется Густав III, а много лет спустя ситуация повторится и станет причиной советско-финской войны).
Ничтожным было значение Питера и как базы военно-морского флота – во-первых, зимой акватория замерзает, а, во-вторых, запереть флот в Финском заливе не представляет труда (уже во времена Петра это делали шведы; в Крымскую войну успешно осуществили англичане; в I и во II мировые – немцы; в результате герои-балтийцы упомянутые катаклизмы пересидели на камбузах и единственным за всю историю Балтфлота «выдающимся» их деянием стало участие в октябрьском перевороте).
Гавань имеет ещё одно малоприятное качество – высокую опреснённость воды, из-за которой дерево в ней сгнивает катастрофически быстро (сейчас, быть может, данное обстоятельство и не имеет большого значения, но во времена Петра, когда весь флот был деревянным, это причиняло больше урона, чем вражеские ядра).
Неудачное расположение на пятачке, зажатом среди моря, озёр и болот, даёт потенциальному противнику возможность блокировать город не только с моря, но и с суши (что, опять же, более чем наглядно продемонстрировали немцы в Великую Отечественную).
А, вот, «грозить шведу» или кому-либо ещё отсюда весьма неудобно: в радиусе сорока километров от Питера просто нет условий для сосредоточения и развёртывания сколь-нибудь крупных армейских соединений.
И, наконец, как пресловутое «окно в Европу» Петербург не функционировал вообще – не успели ещё забить первую сваю, когда русские войска отбили у шведов Ригу и вся торговля с Западом пошла через Прибалтику (даже сегодня основной товарный поток идёт морем до Клайпеды, а дальше – по железной дороге; выходит, что коммерсантам проще и дешевле протащить груз через три таможни, чем разгружаться в Питере).
Да, и как просто населённому пункту ему грош цена: живущий на всём привозном, не способный прокормить себя ни сельским хозяйством, ни рыболовством; с никудышным климатом. «Город, не предназначенный для жизни» – по меткой характеристике Татьяны Толстой…" цитируется по источнику «Откуда город?» – там ещё много чего интересного по теме.
Что в центре картинки – число 13 или буква «В», зависит от выбранной точки зрения, частенько именно поэтому совершенно логичные выводы о предмете обсуждения оказываются диаметрально противоположными. Это совершенно непрозрачный намек на то, что в предыдущей статье «Петербург бестолковый» мы смотрели на логику его основания со стороны земли рабоче-крестьянскими глазами в стиле «а что это там на краю земли выросло и почему эта недоделанная хрень считает себя нашей столицей?»
Теперь мы поменяем точку зрения и будем рассматривать логику основания Петербурга со стороны моря. Перед дальнейшим чтением полезно ознакомиться со статьёй «Всё дело в точке зрения-2. Псковский камень». Для ленивых кратко излагаем её содержание. Слева – фотография найденной в Псковской области плиты, которую сначала с большими натяжками «дешифровали» как надпись на архаическом древнеславянском языке. Справа – та же фотография, но повёрнутая «с головы на ноги» и на ней совершенно свободно читается стандартная надгробная надпись на иврите, датируемая 1920 годом:
Так что рассматривать причины образования Петербурга с точки зрения жителя центральной части России аналогично расшифровке псковского камня вверх ногами – получаются невнятные псевдославянские письмена с разными натяжками из-за того, что Пётр-1 накурился чего-то там в Амстердаме, его вштырило, он залез в болото дельты Невы и решил основать там новую столицу чтобы быть поближе к своему любимому Амстердаму без которого он жить уже не мог. Шведу грозил, но сделать крепостные стены вокруг города не догадался, а про замечательный порт Ригу, который поближе к Амстердаму будет, даже не вспомнил. Короче будто бы сбежал он из России, чтобы удобнее было кататься по заграницам. И как можно чем-то управлять, если правитель вечно в отъезде?
На этой карте Европейской части России 1914 года (посмотреть карту в реальном размере) зелёным цветом отмечены наиболее подходящие для столицы города с точки зрения имеющихся путей сообщения в 18 веке (слева направо – Киев, Смоленск, Москва, Ярославль, Нижний Новгород, Казань). Как видно, все они располагаются близко к географическому центру размещения остальных городов и наиболее удобны для столичных административных и экономических коммуникаций:
Красным обозначены города-порты. Вверху слева направо Рига, Петербург, Архангельск, внизу – Херсон и Ростов-на-Дону (можно было бы добавить также пресловутый Азов). Ну и чем Петербург лучше остальных? Не как порт, пусть им будет, а в качестве столицы?
Кому он нужен, этот Питер, находящийся где-то на краю России, в аппендиксе Финского залива? Российским крестьянам? Они сами себя кормят и обеспечивают, разве что один импортный топор на всю жизнь требуется. Помещикам? Чтобы за баржу хлеба получить свистульку айфон хрень заморскую вроде пары шёлковых чулок? Так для этого и остальные порты прекрасно подходят.
Теперь мы ставим всё с головы на ноги и смотрим на Псковский камень Петербург со стороны моря. С такой точки зрения вместо псевдославянской галиматьи совершенно чётко виднынадписи на иврите экономические интересы Ольденбургской династии.
В Петербурге до 1917 года рулила Голштейн-Готорпская ветка династиии Романовых-Ольденбургов (кстати, их родовое гнездо, великое герцогство Ольденбургское по странному совпадению просуществовало до 1918 года), им и карты в руки:
Стрелками обозначены основные направления действий династии Ольденбургов, которые в каждой местности мимикрировали под своих: в Швеции – как всякие Карлы и Адольфы, в Петербурге – Петры и Александры, в Греции – Александросы и Константиносы (см. подробнее о династии Ольденбургов).
Красным обведено примерное положение Великого герцогства Ольденбургского (там, где на карте чёрный треугольник) в которое входило Любекское княжество (из него начинаются все стрелки). Город Любек – маленький (всего 2 кв. км), да удаленький, один из трёх главных городов знаменитой Ганзы, иногда пишут что был столицей Ганзейского союза. Правителями в Любеке были и представители Гольштейн-Готторпской ветви Ольденбургов, той самой, которая под другими именами правила также в Петербурге.
Петербург по сути своей – один из множества ганзейских или «ольденбургских» городов на Балтийском море, расположение которых естественно было заточено под удобство водных сообщений, поэтому они и находились на морских и речных островах и полуостровах. Все города-порты на Балтике выполняли свои функции: Копенгаген кормился с контроля Датских проливов Скагеррак и Каттегат, Стокгольм – с железных рудников на материке, Рига – с ресурсов, стекавшихся со всего бассейна Западной Двины (Даугавы).
Романовым-Ольденбургам Петербург был нужен в первую очередь для обеспечения корабельным лесом и строительства новых кораблей. В принципе, для этого вполне достаточно Кронштадта на острове Котлин, крепости Петербург на Заячьем острове и нескольких верфей Адмиралтейской, Лодейнопольской и пр. как поначалу оно и было на самом деле.
Петербургу изначально была уготована участь быть портом и региональным центром на уровне Архангельска, Гельсингфорса (Хельсинки) или Таллина, он и остался бы таким в будущем, но Ольденбурги в целях расширения зоны своего экономического влияния поставили стратегическую задачу полностью завладеть бассейном великой русской реки Волги, который был полностью изолирован от морей (Каспийское море – не часть Мирового океана, а самое большое соленое бессточное озеро и морем именуется по традиции):
Исходя из имевшихся до начала 19 века водных путей сообщения, бассейн Волги более досягаем со стороны Чёрного и Азовского морей по Днепру, Дону, Цимле (сейчас Цимлянское водохранилище). Отсюда территории бассейна Волги контролировал тот, кто доминировал на Чёрном и Азовском морях.
В первую очередь Романовым-Ольденбургам требовалось перекрыть конкурентам доступ в центральную Россию с Чёрного моря, чем собственно и объясняются нескончаемые войны Петербурга с Турцией (Оттоманской Портой, Османской империей). Кроме того, Ольденбургам нужно было создать прямые водные пути из Балтики в бассейн Волги, что и было сделано примерно за 15 лет.
Красным обозначены направления движения Ольденбургов на Балтике. Синим – главные реки Европейской части России. Зеленым – прямые водные пути, образовавшиеся после строительства питерскими Ольденбургами (Романовыми) водных систем (слева направо, снизу вверх): Березинской, Вышневолоцкой, Тихвинской, Мариинской:
Затем совершенно естественно произошло военное вторжение Романовых, известное в истории как «война 1812 года в России».
Теперь у нас есть все данные, чтобы детально разобрать, почему именно Петербург из всех балтийских портов Ольденбургов выбран ими в качестве «столицы Российской империи», откуда осуществлялось административное управление захваченными территориями бассейна Волги и верховьев Днепра.
Рига не подходит из-за того, что по Западной Двине было очень трудно попасть в бассейн Волги – сначала волоком в Днепр, а оттуда волоком в бассейн Оки. Первое препятствие исчезло со строительством Березинской водной системы, а второе так и осталось.
Нарва и Ивангород находятся на реке Нарва, из бассейна которой также нет прямых водных путей в бассейн Волги (см. карту бассейна реки Нарва).
К возможным портам-претендентам на звание столицы Российской империи добавим Архангельск, у которого большой недостаток – находится он не на Балтике а на Белом море, зато оттуда по Северной Двине тоже можно было попасть в бассейн Волги. Заодно заметим, что две реки назвали одинаково Двиной явно не жители суши, им обычно по барабану где запад, а где север.
Кстати, Новодвинская крепость была заложена 12 июня 1701 года, на два года раньше Петропавловской. Давно существовавшему городу-порту Архангельску поначалу придавалось не меньшее значение, нежели будущему Петербургу.
План Новодвинской крепости
К нашему времени Новодвинская крепость очень плохо сохранилась
Первым сооружением Петербурга считается дерево-земляная Петропавловская крепость, заложенная 16 (27) мая 1703 года. Собственно, она и называлась «Санктпитербурх», позднее это имя распространилось на весь город, а крепость стали называть по имени находившегося в ней собора Петра и Павла.
При всех своих недостатках в виде мелководья Финского залива, наводнений и проч., на тот момент альтернативы Петербургу не было, поскольку гидрологическая обстановка на суше сложилась в его пользу – только от Невы можно было сделать сразу три водных пути в Волгу: водные системы Вышневолоцкую в Тверь, Мариинскую и Тихвинскую в Рыбинск, да кроме того через Ладожское и Онежское его связали с Архангельском (потом там проложили Беломорско-Балтийский канал). Сразу по трём водным путям через Петербург на Балтику пошли более разнообразные грузы из центральной России, которые усиленно тащили бурлаки.
Островное положение Петербурга во времена господства водного транспорта было не недостатком, а совершенно необходимым условием, чтобы те же Ольденбурги могли путешествовать на кораблях прямо от дома в Любеке во дворец в Копенгагене и оттуда в крепости Кронштадт и Петербург. На все эти города надо смотреть со стороны воды и тогда будет понятна логика первоначального градостроительства.
Уже во второй половине 19 века, в период, когда потребовалось интенсивно осваивать континент, в ход пошли лошади, повозки, дилижансы, конки, железные дороги и т.п. Тогда бывшие преимущества островного расположения Петербурга стали недостатками – пришлось засыпать каналы, делать мосты и дороги. Но деваться некуда. Где посадили – там и выросло.
В 19 о Петербурге говорили, как о «самом нерусском из всех русских» городов, а на деле оказалось всё наоборот: Петербург – самый русский из всех нерусских городов.
Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях, постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания». Все Конференции – открытые и совершенно безплатные. Приглашаем всех просыпающихся и интересующихся…
Новости
