Как русские крестьяне спасались от голода

 

 

 

Обычай, который спасал от голодной смерти русских крестьян.

Честно говоря – жуть берет от этого обычая. Не от него самого, конечно, а от того, что он появился и получил распространение. То есть от условий жизни, которые долгое время оставались такими, что способствовали его зарождению, распространению и поддержанию.

Страшно представить, как жили наши предки. А ведь все это создавалась искусственно. С единственной целью слупить с крестьян как можно больше зерна по как можно более дешевым ценам, чтобы потом продать это зерно, часто тем же самым крестьянам, уже во много раз дороже. Это делали помещики при попустительстве правительства.

Этот обычай описан не этнографами, которые хоть и были в то время, но острые углы предпочитали обходить в своих отчетах, а образованным человеком, помещиком, Александром Николаевич Энгельгардтом (1832-1893 гг.)

Он был крупным ученым, химиком, а еще поддерживал народников. За это он был сослан в начале 1870-х годов в свое родовое имение в Смоленской губернии. Занялся там сельскохозяйственным производством, а заодно описывал свою жизнь и жизнь крестьян, публикуя это все в журнале. Получилось произведение, известное как Письма из деревни.

Жил он в деревне Батищево. Он организовал там высокоэффективное сельхозпроизводство, так, что потом до Второй мировой войны здесь было опытное хозяйство. Прекратили это только немцы, которые деревню полностью сожгли. После этого восстановить хозяйство не удалось. Хотя сама деревня существует.

синяя точка – расположение деревни

Обычай, о котором речь пойдет дальше, существовал как минимум до Орловской губернии включительно – это со слов Энгельгардта.

***

Но сперва закончу об Энгельгардте и его семье.

У него было два сына. Оба сделались писателями и литературными критиками, и вот один из них, Николай Александрович (1867-1942 гг.), женился на Ларисе Михайловне Гарелиной, дочери шуйского фабриканта, которая до него была женой поэта Константина Бальмонта. Ее брак с Бальмонтом был бурным, и Бальмонт в нем сделался алкоголиком. В этом браке родился психически больной сын, воспитание которого досталось Николаю Энгельгардту.

А потом Николая и Ларисы родилась совместная дочь Анна, которая стала второй женой поэта Николая Гумилева после его развода с Анной Ахматовой. У них с Гумилевым родилась дочь.

Гумилева расстреляли, а Николай Энгельгардт с женой, дочерью и внучкой умерли от голода в блокадном Ленинграде.

Не могла об этом не написать.

***

Так вот, обычай.

Он в старые времена (видимо, при крепостном праве), затрагивал и господские дома – там нищим всегда подавали хлеб.

Но во времена, о которых пишет Энгельгардт, этот обычай, видимо, ушел в прошлое вместе с доходами помещиков от бесплатного крестьянского труда, и остался только крестьянский обычай, которому следовала и старуха, управляющая хозяйством Энгельгардта. Это был обычай подавать просящим «кусочки».

Этому обычаю неукоснительно следовали все крестьяне, когда в доме у них было хоть немного хлеба.

Обычай породила нехватка хлеба у крестьян до нового урожая. Выхода было два – или купить зерно дорого у помещика, или идти по миру просить «кусочки».

Сперва хлеб покупали. Но деньги у крестьян были не всегда, поэтому, когда ситуация становилась критическая, семья отправлялась за «кусочками».

Участие членов семьи зависело от серьезности ситуации.

Энгельгардт сообщает, что иногда (в неурожайный год), уже в октябре у крестьян заканчивались свои запасы хлеба и они начинали его покупать. И уже с ноября начиналось хождение за «кусочками». Но чаще просящие появлялись в декабре.

Это была крайняя мера. Когда с запасами хлеба были проблемы, муку разбавляли другими продуктами зерноводства. Потом начинали есть реже. Потом покупали и экономили. И только подойдя к крайней черте, доев последнюю краюху, шли просить.

Сперва просили недалеко от дома, ситуация была еще не критическая, и за кусочками семьи посылали детей и стариков. Когда припекало – и ходить приходилось уже на значительное расстояние – за кусочками шли молодые и крепкие члены семьи.

Ну а если уж совсем все было плохо – за кусочками отправлялся сам хозяин семейства – причем, не обязательно пешком, мог и на запряженной лошадью телеге. Если приходилось делать большой и далекий объезд.

Сроки тоже были разные. Дети уходили максимум на несколько дней. Старики могли, по своим силам отсутствовать и неделю. Сам хозяин, если выезжал, то далеко и надолго – мог вернуться и через месяц.

Те, кто просил кусочки не были нищими. У них было хозяйство, часто довольно крепкое – но не было сейчас ни денег ни хлеба.

...У побирающегося кусочками есть двор, хозяйство, лошади, коровы, овцы, у его бабы есть наряды – у него только нет в данную минуту хлеба, когда в будущем году у него будет хлеб, то он не только не пойдет побираться, но сам будет подавать кусочки, да и теперь, если, перебившись с помощью собранных кусочков, он найдет работу, заработает денег и купит хлеба, то будет сам подавать кусочки.

У крестьянина двор, на три души надела, есть три лошади, две коровы, семь овец, две свиньи, куры и проч. У жены его есть в сундуке запас ее собственных холстов, у невестки есть наряды, есть ее собственные деньги, у сына новый полушубок.

С осени, когда еще есть запас ржи, едят вдоволь чистый хлеб и разве уже очень расчетливый хозяин ест и по осени пушной хлеб – и таких я видел...

Если молодые или главы семейств находили работу – они, конечно, работали и зарабатывали, чтобы не просить хлеб, а купить. Проблема в том, что такой вариант не всегда подворачивался.

Это была такая волна, от воздействия которой никто не был застрахован. Поэтому, пока у крестьян был хлеб, хоть какой – или те же приобретенные кусочки – они делились со всеми, кто просил. Как только все доедали – шли просить сами.

Ситуация улучшалась – помогали кусочками другим, тут же.

Многие просить стеснялись. Особенно, если это был мужик в расцвете сил, хозяин дома.

Читала в другом месте такой случай. Когда мужчина был довольно состоятельным, всегда другим помогал, а потом его скрутило, а он стыдился идти просить. И его переубедили такими словами – «Когда-то ты показывал людям свою доброту – дай возможность и другим доброту проявить».

В общем – это было морально не просто – заставить себя идти по миру, просить кусок хлеба. И крестьяне это прекрасно понимали. Когда заходил в избу просящий, он молчал, а все, кто был дома не обращали на него никакого внимания. Не заострялись на ситуации. И хозяйка молча доставала хлеб, нарезала кусочек и давала. Бывало, заходило несколько человек сразу – всегда всем давались одинаковые кусочки, пусть даже и маленькие.

Абсолютно ни один крестьянин не был застрахован от того, чтобы самому однажды не пойти за этими кусочками. Такая была тяжелая жизнь.

Иногда семья собирала кусочки подводами и везла к себе домой. Это, конечно, были дальние и долгие поездки. Кусочки сушили – и в избах, куда пускали на постой, малыми дневными дозами – и потом дома. Этими сухарями питались и их же подавали другим просящим. Такой вот круговорот.

Считалось большим грехом не поделиться с просящим хлебом, если он в доме был – хоть немного.

То есть если не хватало хлеба – семья выживала вот такими хождениями по добрым людям за кусочками.

Настоящая беда наступала, если не хватало корма для скотины. Вот здесь уже поджидали более серьезные проблемы. За скотиной всегда смотрела хозяйка дома, пока часть семьи или даже вся семья собирали кусочки. Она всегда оставалась дома. То есть полностью зависела от запасов кусочков, которые приносили ей другие члены семьи.

Я упомянула, что за кусочками часто ездили на подводах, если речь шла о больших расстояниях. Но это тоже было не всегда возможно, потому что лошадь надо было кормить – не всегда у крестьян находилось для этого лишнее сено.

В общем вот так, взаимопомощью и массовой взаимовыручкой выживали русские крестьяне.

Хлеб у них был основным источником питания, при этом – именно ржаной хлеб. Энгельгардт, кстати, удивлялся, почему при этом крестьяне не заводят огородов – это было бы немалое подспорье в зиму. Но... это не было популярно.

Яйца, молочные продукты, хлеб, мясо птицы, возможно дары леса (грибы-ягоды) – но не овощи и фрукты составляли основу крестьянского рациона в Нечерноземье.

Здесь надо отметить вот что. Речь идет о ситуации в конкретном регионе и в определенный период времени – почти сразу после отмены крепостного права, когда еще сама страна не вполне приспособилась к новым условиям жизни.

В целом в разных регионах и в разные периоды времени жизнь русских крестьян сильно различалась.

Вот здесь описан зафиксированный этнографами конца 19 – начала 20 века схожий обычай, когда кусочки хлеба собирали и потом продавали, чтобы набрать денег на свадьбу. Обычай существовал в Архангельской губернии.

Прочитать разное интересное о жизни крестьян до революции можно в моей подборке, которая создавалась на основе этнографических описаний жизни и быта русского крестьянства.

Вот ссылка на подборку тем: Крестьяне. История. Старинные портреты и их секреты

В целом для русских крестьян была очень характерна взаимовыручка. Русские крестьяне жили общинами, что сейчас уже полностью забыто, потому что крестьянская община весь 20 век целенаправленно уничтожалась. И мышление у крестьян было общинное – с большой склонностью к коллективизму и большой оглядкой на чужое мнение (единственное, пожалуй, что сохранилось).

Источник

 

Как жили крестьяне в царской России на рубеже XIX-XX веков