Судебная система больна, как и власть

Судебная система больна не больше, чем вся власть

Всё очевиднее: если все мы, от президента страны до рядового гражданина, не научимся жить по законам и поступательно, с учётом меняющейся жизни, совершенствовать законодательство, то нормального общества, где бы каждый чувствовал себя комфортно и под защитой, нам не построить.

Очевидно-то очевидно, да только путь к этому, как оказалось, труден и долог. Но его надо пройти, другого не дано. Во всей системе правозащиты особое место занимают суды. Из 170 тысяч обращений, находящихся на рассмотрении европейских судов, почти 40 тысяч – от российских граждан. Это позорные цифры, и они, как некий барометр, отражают состояние здоровья всего организма нашего правосудия. О ситуации в судебной сфере – беседа с депутатом Госдумы РФ, заслуженным юристом России Виктором Илюхиным.

– Виктор Иванович, думаю, было бы неправильно ругать всё, что происходит в судебной сфере. Есть немало честных, профессиональных судей, нередко выносятся справедливые решения. По телевидению идёт ряд программ, которые помогают повышать правовую культуру. Люди привыкают, что споры надо решать через суд, учатся этому. И многое другое. Или вы не согласны?

Илюхин: Пожалуй, со многим соглашусь. Конечно, не оставляет надежда на лучшее. Хорошо, что болячки перестают замалчивать, начинают спрашивать, как положено. Недавно в Казани осудили судью, он признан виновным в организации умышленного убийства. Это же уму непостижимо! В Москве двух судей уличили в участии в преступном сообществе. Идёт проверка в Савёловском районном суде столицы, часть судей лишена должностей, их проверяют на причастность к фальсификации гражданских дел. Это примеры очищения, но и сигнал: судебная система прогнила.

Всю её, как и другие правоохранительные органы, прокурорский надзор, основательно лихорадит. Причин немало. Порождены они, по-моему, общим кризисом государственной власти и её институтов. Кроме того, в обществе ослабли традиционные для нас нравственные устои, отодвинуты на задний план понятия совести, чести, дружбы, доверия, поддержки друг друга. Основное мерило успешности, да и достоинства человека – рубль, а, вернее, доллар, евро. Человеческий эгоизм, проявления его пороков, как мёртвая вода, уничтожают всё живое. А судьи ведь такие же граждане нашего общества, мимо них это не проходит. Но они – судьи, и с них особый спрос.

Люди обращаются в суды за защитой, за справедливостью, но очень часто терпят горькие разочарования. Кто хоть раз пооббивал пороги суда, согласится со мной.

– Несмотря на безрадостность картины, всё же надо признать, что лидеры страны осознают необходимость реформирования судебной системы. Есть и реальные дела, как, скажем, упомянутые вами попытки очищения судейского корпуса. Регулировались нагрузки мировых и федеральных судей. Повысились их оклады. Насколько знаю, судья районного суда в Москве получает 120 тысяч рублей в месяц. Но почему-то недовольство работой судов нарастает. Что, всё предпринятое пока не даёт должного эффекта?

Илюхин: О необходимости «усилить и улучшить» говорят много, а реальных изменений, которые бы ощутили люди и сказали, да, в этой стране теперь можно жить спокойно, очень мало. И хорошие перспективы, мною, во всяком случае, не просматриваются. Если, конечно, всё будет идти именно так: слов – водопад, а дел – кот наплакал.

Я бы отметил две вещи. Первое – позиция и принципиальность самих судей. Тут самые большие проблемы. И только во вторую очередь я бы говорил о болезнях судебной системы в целом. Вообще-то принято считать, что не личности должны быть гарантами от произвола, а сама система. В идеале это так, однако определять, что первично, а что вторично, не стал бы. Особенно в сфере отправления правосудия. Ведь только судья, проанализировав имеющиеся доказательства, принимает решение.

Вокруг процесса могут бушевать страсти, но только он выносит вердикт. Судье могли звонить, с ним могли встречаться, настаивать принять то или иное выгодное кому-то решение. Всё так, но последнее слово – за судьёй.

Вопрос: можно ли противостоять давлению? Можно. Думаю, каждый сталкивался с подобным выбором и в обычной жизни. Кто-то ломается, а кто-то находит силы и достойные варианты поведения. Если судья, прокурор, следователь не могут, а хуже того, не хотят противостоять давлению на себя, то пусть уходят из системы правосудия. Работая в Генпрокуратуре СССР, я всегда говорил это подчинённым следователям. То же самое относится к судьям. И это на все времена. Не можете противостоять – уходите, но не коверкайте человеческие судьбы, не убивайте в людях достоинство, последнюю надежду.

– Что значит уходить? А если не хочется?

Илюхин: Да, это серьёзный выбор. Уйти – не простое решение. Не каждый способен. Но я не понимаю, как можно осудить, лишить имущества, прав и свободы человека ради сохранения себя в судейском кресле? Это грубейшее извращение смысла правосудия. Судья – и он же палач! А мы ищем причины нравственного отравления общества… Их много, но в том числе и в судебном произволе.

На мой взгляд, трагедия современной России в том, что народ и каждый отдельный человек не видят для себя заслуживающего полного доверия примера, эталона честности и чести, бескорыстия в служении Отечеству ни со стороны политических, государственных лидеров, ни со стороны представителей правоохранительной сферы. Художественные книжки и телесериалы, даже удачные, правдивые, не могут это компенсировать.

При всём при том каждый судья знает, что может быть привлечён к ответственности, в том числе и к уголовной, если будет установлено, что он вынес заведомо неправосудное решение. Но это тонкая вещь. Неправосудных решений множество, а вот уголовных дел в связи с этим – единицы, если они вообще были. Я лично не помню ни одного.

Понимаю, давление на судью может быть самым жёстким, но оно не должно быть оправданием лжи и фальши с его стороны. Ведь не побоялся государственный обвинитель по делу Веры Засулич отказаться в суде от поддержания обвинения, хотя факт её участия, выражаясь нынешним языком, в террористическом акте, казалось, был налицо.

Судьи в гитлеровской Германии посмели вынести объективный оправдательный приговор в отношении Георгия Димитрова, обвинённого в поджоге Рейхстага, а ведь фашизм, как говорится, уже маршировал по этой стране.

В начале 90-х годов Военная коллегия Верховного Суда РФ вынесла оправдательный приговор в отношении генерала Валентина Варенникова, обвинённого в участии в ГКЧП. По этому поводу метал гром и молнии Сергей Филатов, руководитель администрации президента Ельцина, грозил уволить судей. Однако сам оказался не у дел, а судьи успешно продолжили работу.

– Но всё это дела уже далёкие. История даёт много всяких примеров. В том числе и противоположных тем, которые вы привели. Пресловутые тройки в сталинские времена тоже считались правосудием. Но это же на самом деле карикатура на него. Давайте о сегодняшней ситуации.

Илюхин: Я умышленно смещаю акценты на личность судьи, его моральные и деловые качества. Почему? Да потому, что в последние годы, и это надо признать, кое-что всё-таки сделано для пресечения вмешательства в отправление правосудия. Например, введена уголовная ответственность за неуважение к суду, попытки блокировать судебные действия также могут быть уголовно наказуемы. Более отрегулированными стали отношения между руководителями судов и рядовыми судьями, чтобы до минимума свести риски давления на судей...

Говорю об этом подробно, поскольку считаю, что личностные моральные качества соискателя на должность судьи должны учитываться в первую очередь. А у нас пока сплошь и рядом: сегодня милая девушка секретарь суда, заочно заканчивает юрфак, проходит стажировку, и у нее, ещё не сформировавшегося гражданина, появляется преимущественное право стать судьёй.

Я не случайно использовал слова «милая девушка». Большинство судей у нас – женщины, и это, на мой взгляд, уже стало проблемой. Замечание моё не должно обижать женщин. Но их природная эмоциональность и большая психологическая неустойчивость нередко играют в судебных процессах не лучшую роль.

После провалов нашей разведки, вопиющих фактов взяточничества, заговорили о более широком внедрении полиграфа – «детектора лжи». Мера неоднозначная, особенно в отношении судей, вызовет возражения у многих. Но что делать, если мы оказались в такой ситуации. Полиграф можно использовать при приёме на судейскую службу, а также и во время её прохождения. Порядок можно уточнить.

– Но всё это превентивные или частные меры, они вряд ли поменяют всю картину, когда бы, как вы сказали, каждый из нас наконец-то почувствовал себя защищённым...

Илюхин: Нужна корректировка базовых законов о судоустройстве в России. Судебная система, сформированная по принципу замкнутого круга, в котором корпоративная солидарность стала подавлять все остальные принципы, оказалась без внешнего контроля.

Пожизненность, несменяемость судей — это хорошо, но в условиях недостаточного контроля это создаёт условия для злоупотреблений судейской защищённостью. Всё очевиднее также неэффективность работы квалификационных судейских коллегий. На мой взгляд, в них надо до минимума сократить присутствие самих судей и пересмотреть порядок обжалования их решений судами, обеспечив большую весомость решений, принятых коллегиями.

Отмечу ещё один момент. По-моему, надо решительно отказаться от рассмотрения дел в кассационной инстанции по зональному принципу. Ведь сейчас за каждым членом вышестоящей инстанции закреплено определённое количество районов, городов, областей. И в случае обжалования судебного решения дела попадают именно к «куратору» территорий. Люди друг друга знают, перезваниваются, о чём-то договариваются. При такой организации зачастую происходит сращивание судей «верхов» с судьями «низов», уходит беспристрастность, появляется панибратство. О какой объективности говорить?!

Возможны и более радикальные меры: формировать суды городского, районного уровня путём прямых тайных выборов на альтернативной основе. Это давно обсуждается, но воз и ныне там. Да, есть опасность, что криминал может бросить средства на подкуп судейских должностей для своих. Но тут, опять же, вернусь к тезису о необходимости ужесточения контроля и увеличения прозрачности в работе всей системы.

Остальных судей следует назначать Федеральным Собранием без всякого участия президентской и исполнительной власти. Процедуры выборов и назначения должны быть закреплены в законодательных актах. Убеждён: только так мы повысим объективность и независимость судей, нанесём удар по злоупотреблениям и коррупции.

– Что касается коррупции, то трудно ожидать успехов в борьбе с ней, если соответствующие отдельные международные конвенции наша страна подписала с большим опозданием. Да и бьют пока по хвостам. Трудно представить себе и честные выборы судей в условиях, когда в депутатском корпусе от Госдумы до небольших посёлков превалируют представители одной партии.

Илюхин: Согласен, тут есть вопросы. Немало пробелов в законодательстве по коррупции. Главная же беда – в пассивности правоприменителей и искажении законов ими самими. Судебная система – часть государственной власти. И сколько ни говори о её самостоятельности, она, полагаю, никогда не будет полностью независимой от государства.

У нас же и вовсе частенько происходит так, что суды сначала обслуживают власть, а потом, если руки дойдут или в них что-то положат, защищают интересы и права гражданина, который в споре с государством обычно терпит поражение.

Поиск гарантий объективности судебной системы следует искать в её выводе из структур гос. власти, которая сама должна серьёзно оздоровиться. Судебная система должна функционировать, как независимая самостоятельная власть. А забота государства – обеспечивать лишь её финансирование и исполнение судебных решений. Такое предложение, которое выглядит неприемлемым только на первый взгляд, базируется на конституционных положениях, в частности, провозглашающих народ единственным источником и носителем власти. Он и должен формировать судебную власть, независимую от госорганов.

– Есть ли в мире подобный опыт?

Илюхин: Пока нет, но мировое сообщество всё больше поворачивается лицом к этой концепции. Её теоретические проработки ведутся, тема обсуждается на конференциях. О таком подходе, между прочим, говорили передовые юристы России ещё в 19 веке, шло обсуждение во время известной правовой реформы 1864 года. Но нелегко получить тут поддержку от лиц, находящихся во власти. Это понятно. Власть будет стремиться к тому, чтобы именно у неё в руках находилась могущественная система правосудия.

– Не уменьшаются размеры «вознаграждений», попросту – взяток. Знакомый питерский следователь говорил мне: чтобы просто запустить рассмотрение серьёзного дела на должном уровне, нужно изначально раскошелиться на не менее чем 10 тысяч долларов. То есть деньги стали брать даже с потерпевших в градации особо опасных преступлений. Откуда у «маленького человека», а именно он чаще всего обивает пороги судов, такие деньги?

Илюхин: К сожалению, и так частенько недопустимая связь, иными словами небескорыстное посредничество, судьи с потерпевшим, истцом, ответчиком или подсудимым осуществляется через адвокатов. В народе уже укоренилось мнение, что искать надо адвоката, который имеет подход к судье, а не просто грамотного специалиста. Конечно, за всем за этим деньги и другие блага. Это и есть самая настоящая коррупция в самой непозволительной для этого сфере.

Далеко не все согласятся со мной, но я убеждён: уровень депутатской, судейской неприкосновенности надо понизить. Уж слишком толста наша броня от народа, от ответственности за правонарушения. Это порождает вседозволенность.

– Помимо того, что в судах подчас замордовываются обычные наши граждане, суды выступают и как инструмент захвата чужого бизнеса. Например, в Омске председатель областного суда Пронников продавил решение о взыскании с не очень-то большого завода «Омсктехуглерод» почти миллиарда рублей. При этом примерно четверть суммы опять же по решению суда пытались легализовать путём перевода за границу на подставное лицо, какого-то двадцатипятилетнего разнорабочего. Три года шла борьба. В итоге Верховный Суд РФ решения отменил, расстались с должностями председатели областного и районного судов и судья, выносившая само решение, – правда, с формулировками, не связанными с этим делом, а по недоверию. Но сколько затрачено нервов, средств, сколько потерь. Завод, а он в своей сфере теперь один из мировых лидеров, чуть не развалили посредством подобных решений. А выносились они на глазах у областных властей. И, возможно, не без координации с ними. В стране этот случай не единичный. Порой кажется, что власть (включая некоторых депутатов) и суды находятся в сговоре. Как разрывать подобные цепочки?

Илюхин: Призывы о недопустимости вмешательства в рассмотрение дел обычно адресованы судьям, работникам правоохранительных органов. Однако надо постоянно напоминать об этом и тем, кто использует свои посты для влияния на судебные решения. Напоминать и строго спрашивать. В этом ряду руководители регионов, министры, лидеры партии власти, работники аппарата президента и правительства, да и сами председатели судов. Полезно, и это я давно предлагал президенту, изгнать с постов 2-3 губернаторов или других высоких лиц с формулировкой «за грубое вмешательство в отправление правосудия». Многие бы призадумались.

Конечно, суды защищали и будут защищать государственные устои. Но важно, чтобы они под видом этого не становились инструментом расправы с неугодными, продавливания нужных кому-то решений. Иначе не изжить профессиональную продажность судей, их рвение удовлетворять просьбы чиновников. Когда копнёшь глубже – видишь за судебными коллизиями какой-то личный или корпоративный интерес, а иногда проступает нелюбовь губернатора или мэра к какому-то честному бизнесмену за его самостоятельность, за то, что, как говорится, не заглядывает в рот начальству, не носит откупных, а на совесть делает своё дело и, как работодатель, обеспечивает достойную жизнь работникам своего предприятия или учреждения.

Угодничество иных людей в судейских мантиях, их стремление обслужить власть имеют глубокие корни. Этого нигде не преподают, но эта зависимость от сильных мира сего проявляется в рабском поведении и трусости. А судья должен быть независимым человеком. Им должны управлять только закон и совесть.

– Увы, сталкиваешься и с тем, что судебные вердикты нередко политизированы, хотя закон по идее один для всех.

Илюхин: В Госдуме да и в обществе не утихают разговоры об отвратительных избирательных кампаниях в России. Масса исков направляется в суды, и обычно, коль они заявлены оппозицией, остаётся без удовлетворения. Смею утверждать, поступи cуды объективно, признай в двух-трёх регионах результаты выборов недействительными, что отразило бы реальность, – это стало бы холодным душем для фальсификаторов. И определённой гарантией, что выборы в России когда-то всё же будут более чистыми. Это хорошо повлияло бы на все общественно-политические процессы и настроения граждан…

– Милиция перелицовывается в полицию, реформируется судебная система. Появляется огромный монстр в виде Следственного комитета РФ… Как-то всё это не очень синхронизировано, слабовато увязано одно с другим. Какими могут быть последствия подобных реформ? Не странно ли, что проводятся они таким образом при президенте, который по базовому образованию – юрист?

Илюхин: Конечно, президент не может объять всё, но у него должны быть блестящие, честные помощники и советники. Он должен отбирать и учитывать всё ценное из того, что предлагает и оппозиция. Лесть и боязнь возразить начальнику, неспособность сказать ему колючую правду чаще всего становятся для него же самого роковыми.

Создание самостоятельного Следственного комитета РФ в том виде, как нам его предложили, ошибочный шаг. Он приведёт к дополнительным распрям и несогласованности, к противоречиям между правоохранительными ведомствами, усилит волокиту. Следственный комитет будет «крайним» в ответственности за провалы и в том числе за провалы других, и в то же время он будет нести большие нагрузки. Наверное, вы заметили это по событиям в Кущевской, Гусь-Хрустальном. Только руководитель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин из числа всех высоких начальников выезжал в названные населённые пункты. Для других там вроде как дела нет...

Что касается переименования милиции в полицию, думаю, это вряд ли будет способствовать росту авторитета МВД РФ. А, может, вызовет ещё больше отторжения. Я недавно был в Смоленской и Тверской областях, которые находились под немцами во время войны. Там мне откровенно говорили, что слово «полицай» у многих жителей, даже молодых, вызывает ассоциацию со словом предатель, жестокий человек, палач. Понятие «полицейский» прижилось на Западе. Так, например, по традиции называли служителей правопорядка даже в социалистической ГДР.

Зарубежный опыт надо изучать, брать полезное, но не слепо копировать. У нас свой богатый опыт, есть и знания. Да и приличных, честных, преданных людей хватает. Их-то и надо поддерживать.

Беседу вёл Владимир Сухомлинов, корреспондент Литературной Газеты

Читать всю статью…