Анатомия терроризма

Анатомия терроризма

Автор – Станислав Лекарев

Предлагаем вашему вниманию последний прижизненный доклад Станислава Валерьевича Лекарева, человека-легенды, ветерана внешней контрразведки СССР, доктора философских наук, кандидата исторических наук, безвременно ушедшего от нас 11 мая 2010 года. Лекарев работал в английской резидентуре, был помощником начальника Второго главка КГБ СССР, затем занимался научной работой в НИИ проблем безопасности, преподавал в высшей школе ФСБ, написал ряд научных трудов по теории безопасности и разведки. Для сотрудников Института динамического консерватизма стало большой неожиданностью, что Станислав Валерьевич, чрезвычайно обаятельный и, как нам показалось, полный энергии человек, блестяще отвечавший на вопросы аудитории, не прожил и месяца после своего семинара. В конце мая Лекарев должен был сделать ещё один доклад в ИДК по теме «Секретная служба стратегической разведки. Личная разведка Сталина».

Я расскажу вам о главных признаках терроризма и механизмах борьбы с ними. Каждый свой довод я буду подкреплять примерами из своего прошлого, чтобы не казаться голословным. Работая во внешней контрразведке, которая занимается и проблемами терроризма тоже, я накопил достаточный опыт для того, чтобы раскрыть эту тему на профессиональном уровне.

Для начала я приведу вам пример, как англичане в своей стране покончили c терроризмом. По роду своей деятельности я работал в лондонской резидентуре и имел возможность изучить английский метод борьбы с терроризмом. Англичане заставили ИРА отказаться от вооружённой борьбы с помощью своих резидентов. Победили очень своеобразно, при помощи агентуры, которую вербовали среди ирландских детей, в местах скопления ирландских общин по всему миру. Общины они разыскали в Африке, Австралии, Новой Зеландии, где живут контактные ирландцы. Направили туда опытных контрразведчиков, которые стали меценатствовать, опекать детей. Если у детишек не было проблем с учёбой или устройством на работу, то им создавали такие проблемы, а потом устраняли их.

Таким образом, англичане завоёвывали доверие молодых ирландцев, делали их своими друзьями, и постепенно выводили их на вербовщиков ирландских террористических ячеек. Всем известно, что вечной проблемой всех тайных организаций является снабжение молодой кровью, пополнение рядов молодёжью. Соответственно, завербованные ирландцы попадали в террористические круги, их инструктировали должным образом и они становились полноправными членами ирландских террористических организаций. Англичане, со своей стороны, разрешали им участвовать в терактах, при условии уведомления об этом своих кураторов. Им разрешалось ещё много вещей, которые наносят внешний ущерб интересам английских спецслужб, но за это они сдавали участников террористических организаций, каналы связи, источники финансирования.

Когда была собрана вся необходимая информация, англичане провели операцию – в 1 день арестовали несколько сот участников террористических ячеек Ирландской республиканской армии. Причём, они не стали скрывать своих методов, а объявили прямо и открыто, как они это сделали. В общем, дали понять ирландским террористам, что английские агенты проникли во все ряды ИРА, что боевикам некуда деться и их будут наказывать по полной программе, если отловят. Следствием этого стало заявление о том, что Ирландская республиканская армия отказалась от вооружённой борьбы. На какой-то период появилась временная Ирландская республиканская армия, но масштаб был уже не тот.

Что я могу сказать, проанализировав английский опыт? Это, безусловно, очень интересная комбинация, которая показывает, как важно контролировать деятельность террористов и иметь возможность принимать меры до того, как произойдёт очередной теракт, а не после этого. Именно для этого нужно изучать проблему комплексно, создавать необходимые условия для взаимодействия и координации всех служб, которые противостоят терроризму.

Что такое взаимодействие и координация в системе борьбы с терроризмом? Это один из 3 китов, на которых стоит вся система спецслужбы, и от которого зависит успех или неуспех. Все наши неуспехи происходят оттого, что мы бьём в основном «по хвостам»: где-то что-то взорвалось – и мы начинаем разыскивать, вычислять, а в этом случае нужно опережать противника.

1-й из 3 китов борьбы с терроризмом – это информация, собранная агентурой легальным путём или из архивов, сгруппированная или структурированная в некие базы данных, на которые можно опираться, и исходя из которых можно планировать свою деятельность. Естественно, учитывая собственные силы и средства.

2 – это планирование. Планирование работы – это штабное искусство, которое, к моему величайшему сожалению, сегодня утрачивается. Приведу пример, как это работало во времена Андропова. В то время я был помощником начальника контрразведки, сидел, что называется, на планах, которые приходили из нижних подразделений. Как это делалось? Андропов приезжал из Политбюро, собирал начальников главков: 1-е Главное Управление – это разведка, 2-е главное – контрразведка, 3-е главное – военная контрразведка, 4-е – транспорт, связь, 5-е – идеологическое, 6-е – промышленное и т.д. Ставил задачу, дескать, «борьба с терроризмом на современном этапе, по имеющимся данным некие группы активизировались и хотят провести на нашей территории акции. 3 дня, планы по вашей линии мне на стол». Начальники главков уходили к себе, собирали начальников отделов. Надо сказать, что у каждого было по 17-20 отделов. Начальники ставили задачу своим подчинённым и давали срок в 2 дня, те в свою очередь собирали начальников отделений и назначали срок, но уже в 1 день. Начальник отделения собирал своих оперативников и требовал составить планы к вечеру текущего дня. И начиналась работа.

Планы быстро верстались и по цепочке передавались наверх. В мои обязанности входило объединять планы, которые передали мне 20 отделов 2-го Главного управления. Сам я ничего в них не добавлял, а просто группировал по назначению: это организационный план, это агентурно-оперативный, это оперативно-технический, это материально-финансовый. Планы получались большие, на 30-40 страниц. Потом я отдавал их помощнику Андропова. Таким образом, у него скапливалось 15 таких планов, по одному от каждого управления. Он их верстал по тому же принципу, что и я. И на выходе получался один большой план на 100-150 страниц, с указанием ответственных исполнителей, сроков исполнения и т.д. И планы начинали работать. Без малейшего преувеличения могу сказать, что это была мощнейшая вещь. Не скрою, мне иногда казалось, что это невыполнимо, но планы срабатывали, как ни удивительно. Это и есть сила взаимодействия, когда все усилия были подчинены одному начальнику, в нашем случае, Андропову.

Теперь расскажу о 3-м ките под названием взаимодействие и координация. Поскольку я работал во 2-м главке, мне приходилось иметь дело с иностранными журналистами и, скажу вам, все они шпионили «по-чёрному». Зная, что они все общаются с советскими журналистами, которые находились в ведении 5-го управления, я шёл к помощнику Бобкова (Филипп Денисович Бобков, начальник 5-го управления КГБ СССР в 1969-1991 годах. – Прим.ред.) и говорил ему, что надо нам с ним договориться, его агентов из советских «подсунуть» под моих шпионов и мы сможем координировать действия, он со своей линии, я со своей. Вот это называется координация. Я не мог ему приказать, я мог только придти к нему, поклониться, принести подарки и по-хорошему договориться.

Итак, вот 3 компонента – информация, план, взаимодействие и координация, на которых всё должно держаться. Ну и конечно, начальник, которому ты подчиняешься, доверяешь и готов за него в любое время суток в огонь и воду. Без этих компонентов ничего не получится в любом деле, не только в борьбе с терроризмом. Поэтому, деловая ли разведка, или ещё какой-то бизнес, они всегда будут стоять на этих китах. Главное, повторюсь, это информация. Без неё просто не понять, что такое современный терроризм. Необходимо знать, откуда растут у него ноги, чтобы что-то ему противопоставлять.

Вот ещё 1 пример. Вы никогда не обращали внимания на то, что в метро иногда можно встретить молодых кавказцев в спортивных костюмах, которые идут группой, спокойно, не бузят? Даже если ваше внимание на них и остановится, вы подумаете, что они возвращаются со стадиона или с тренировки. Даже если они перепрыгнули через турникет, вахтёрша им свистнет для порядка и всё.

Но не всё так просто. Опытные милицейские дежурные из тех, что несут службу в метро, и их напарники, из числа начальников отделений, должны будут трактовать эту ситуацию совсем не так однозначно. Скорее всего, так они должны подумать, это стажёры-боевики, прошедшие подготовку в центре, изучают оперативную обстановку, режим на месте, может быть, будущего теракта, ведут разведку и смотрят, обращает ли внимание милиция на хулиганские выходки, как быстро реагируют все службы метрополитена.

В этом случае их необходимо остановить, проверить документы, отксерокопировать их и внести в базу данных. Это необходимое условие для того, чтобы в нужный момент можно было опереться на эти данные, вести розыск, на основании фотографий вычислить в видеоматериалах возможных взрывников, понять, кто они, откуда приехали. Это трудоёмкий процесс, – сейчас уже, к сожалению, никто этим не занимается. Службы кивают друг на друга, стараясь свалить нудные обязанности на кого-нибудь другого. А ведь, если вспомнить английский опыт, этих молодых боевиков можно перевербовать, и, таким образом, проникать вглубь террористических сетей.

 Теперь перейду непосредственно к особенностям терроризма.

1 особенность – это группа агитпропа. Агитпроп в терроризме имеет очень большое значение. Это такой своеобразный террористический PR. Большинство нападений боевиков тщательно готовится и совершается в тех местах, которые находятся в непосредственной близости от стратегически важных объектов. Государственная дума, метро, Кремль, штаб-квартира СВР, административное здание МВД, ФСБ, аэродромы. Последние взрывы в метро это демонстрируют даже слишком явно. Лубянка – прямое указание на тех, кому это адресуется. Спите спокойно, дорогие товарищи, пока мы делаем то, что хотим. Под землёй ли, в воздухе, а надо будет, то и в воде.

2-й взрыв был на «Парке Культуры». В официальной версии говорилось, что этот теракт произошёл там по ошибке, дескать, целью была станция «Октябрьская», где располагается здание МВД. Но все забыли, что на «Парке Культуры» выходят сотрудники Главного управления ракетных войск стратегического назначения. Весьма неглупо. Что это им даёт? Возможность сказать, что они не террористы, а диверсанты, которые работают по военным объектам. И работают, ни больше, ни меньше, со времён Дудаева. Выглядеть в глазах западной общественности борцами за свободу для них вполне выгодно.

2 особенность, отнесем её тоже к агитпропу, это особая жестокость в проведении актов. Целью для насилия выбираются дети, абсолютно невинные люди, пассажиры метро, маршруток, простые граждане. На этом фоне демонстрация спланированности собственных действий и очевидной безнаказанности явно имеет целью проиллюстрировать бессилие российских силовых структур, которые в основном «бьют по хвостам». Это явно рассчитано на то, чтобы вызвать у людей неверие в способность властей контролировать ситуацию, создать иллюзии абсолютного бессилия властей перед безнаказанными выходками террористов.

Теперь перейдём к следующей особенности – максимальному привлечению внимания средств массовой информации. Снова пример: у нас были теракты в день Победы, 1 сентября, в день избрания президента, в день города. А кто скажет, к чему были приурочены последние теракты в метро? А ведь это точная дата, день в день. Никто об это не вспомнил. Это был день, когда Путин объявил о том, что мы будем «мочить террористов в сортирах». Они, правда, пошли дальше, этот день «отметили» по-своему и приурочили 40-й день смерти жертв в метро ко Дню Победы. Это значит, что все свои акции террористы планируют с учётом агитпропа.

4 особенность – это то, что такие акты проводятся в качестве «ответных мер». По крайней мере, это так преподносится. И опять приведу пример. Официально он не был признан терактом, но я сейчас очерчу круг особенностей, и вы сами сможете определить, как эту акцию рассматривать.

Так вот, на следующий день после ликвидации Яндарбиева произошла трагедия в Трансваале. Центр общественных связей заговорил о техногенной катастрофе. И снова никто не учёл места трагедии. Аквапарк Трансвааль располагается в Ясенево, где находится штаб-квартира СВР. Я был в Трансваале через час после обрушения кровли и слышал мнения очевидцев. 1-й хлопок был зафиксирован на 17-й несущей опоре, она рухнула, на людей стала падать крыша, стекло, поднялась паника, люди выбегали из аквапарка, оставляя за собой кровавые следы. Естественно, всё это снимали приехавшие туда почти сразу телевизионщики. Ужас, крики пострадавших, трупы, кровь на снегу, все это было похоже на террористический агитпроп.

А свидетели вспоминали, что ещё до катастрофы видели некую группу людей с детьми, которая фотографировалась возле этой опоры. Мне кажется, что опора – не самое живописное место в аквапарке, не правда ли? Тем более – несущая опора. Но все продолжают воспринимать это, как техногенную катастрофу, хотя налицо демонстративность акции, характерная для терактов. И это ещё одна особенность.

И ещё пример, который не признаётся терактом, это Останкинская башня. Факел, который горит, напоминая о том, кто здесь хозяин. Не признаётся терактом пожар в Манеже. Но показывали его с Красной площади через стенку Кремля. Всё это происходило в день инаугурации президента. Я к тому, что пресса тоже вносит свою лепту в агитпроп террористов, уж не знаю, за деньги ли или завербованные люди работают.

Ещё одна особенность – это стремление унизить достоинство россиян. Это и Трансвааль, когда обезумевшие от горя люди искали своих детей, оставляя кровавые следы на снегу, это и Норд-Ост, когда был общий туалет в оркестровой яме, это и Беслан, когда детей заставляли пить собственную мочу и кричать «отпустите на волю наш народ». Все эти факты копятся, остаются в памяти.

Следующая особенность – фиксирование терактов на видеоплёнку. Это, как правило, делается, но зачем, спросите вы? Во-первых, это учебное пособие для тех, кто будет в дальнейшем участвовать в террористических акциях. Моё личное мнение, что это ещё производится в интересах иностранной разведки. Таким образом, можно установить по минутам, когда спохватятся спецслужбы, сколько времени есть у боевиков с того момента, когда они что-то взорвали, захватили и т.д. Это называется документирование, основа основ борьбы с противником. А заодно это привязывает участников, которые участвуют в деле, к совершению преступления. Делается это с таким расчётом, что человек начинает думать, что он никуда уже не денется, он повязан по рукам и ногам, его участие зафиксировано и отступать ему некуда. Кстати сказать, иногда к терактам привлекают друзей, коллег, это называется «вербовка под прессом».

Вот те особенности, которые связаны с агитпропом.

Далее мы рассмотрим организационно-управленческие особенности. Здесь я скажу вам одну вещь, от которой официальные структуры постараются откреститься. Дело в том, что противник, а террорист – это тот же противник, действует по законам и принципам нелегальной разведки. А это самая изощрённая, самая тонкая и сложная вещь, потому что провал там нельзя оценить. Если проваливается нелегал, то сыпется и агентура, и оперативные возможности, поэтому твоя безопасность в твоих собственных руках. Что это значит? Это значит, что ведётся высококвалифицированное планирование операций в центре. Причём эти операции планируются в глобальном масштабе.

Мне пришлось читать лекции в Академии ФСБ для коллег из Палестины и коллег с Кубы. Мы с ними обсуждали проблемы планирования. Что получилось? Для примера взяли теракт в Штатах 11 сентября. Они мне всё очень грамотно разложили, как по нотам, сколько человек в этом участвовало, сколько денег было потрачено, сколько времени понадобилось на подготовку и планирование.

Во-первых, они рассмотрели участие всех возможных групп, которые осуществляли теракт. Это группа разведки объектов проникновения, группа захвата, группа дублёров, группа сокрытия, группа обеспечения, транспорт. Затем сказали, сколько всё это стоит. А это зависит от того, сколько ушло времени на всю подготовку, на разведку, с момента появления идеи. Рассказали, каковы источники финансирования, и какие каналы поступления денег. Грамотные ребята. Они и наши теракты вот так хотели расписать. Но мне не захотелось этого слушать, потому что слишком явными были наши провалы в этих операциях.

Я к тому это говорю, что проведение любой операции определяется подготовкой состава, руководством, обеспечением вооружения, транспорта, питания, средств связи, обеспечением разведки по периметру, обеспечением прикрытия в случае отхода, чистильщиками. Всё это надо заранее предусматривать. И после теракта нужно не уничтожать всех свидетелей, как это сделали в случае Норд-Оста, а следить за теми, кто выжил и разбежался.

У любой нелегальной разведки должны быть центры, которые направляют всю деятельность. Всем известно, что они есть в Турции, на Кипре, раньше были в Боснии. У резидентуры для проведения таких актов, которые были в Москве, должен тоже иметься руководящий центр. А где он может располагаться? Да хоть и в Подмосковье. Ведь это очень удобно. Миллионы людей живут около столицы, их сложно проверить.

Следующие особенности относятся к группе участников операции, боевикам. Ну, кто они такие, известно. Как правило, это иностранные наёмники. Доходило до того, что в операциях участвовали даже негры. Очень много арабов. Также очень популярно использование смертников. С этим сложно бороться. Так же, как и с привлечением к участию в терактах детей и молодёжи. Хотя вот англичане, как я уже рассказывал, сумели из этого извлечь для себя пользу. С такими вещами может бороться только агентура, внедрённая в самый центр. Да только её ещё надо суметь туда внедрить. Хотя и в нашей практике такие вещи делались.

Приведу пример. Было это сразу после войны, когда встала серьёзная проблема борьбы с бандитами, так называемыми «лесными братьями» в Прибалтике. У меня был приятель, его внедрили в банду с 14 лет. Он с этими «братьями» ходил на операции, взрывал, убивал. Но, между делом, бегал в лес, закладывал там в дупло дерева тайник с информацией, где готовится очередная акция, в каком районе. Из тайника информацию забирал наш опер. Он всё делал очень грамотно, но его заподозрили и схватили. Стали судить. Хотели расстрелять, но потом помиловали.

Я спрашивал его, что он чувствовал в это время. Он рассказывал, что был спокоен, так как видел, что его коллеги из агентурной группы, внедрённые в эту банду, сели тихонько по краям поляны, где проходил суд и взводили затвор у ручного пулемёта, чтобы, если что, всех бандитов положить на месте. Это один из примеров удачного внедрения агента в интересующую структуру.

Но здесь тоже есть сложности. Если, например, в операциях используются семейные пары с детьми, то куда внедрять агента? В семью-то его не внедрить. Подобная практика использования семейных пар и детей началась в Израиле, где смертники-подростки – уже привычное дело. И от этого, на мой взгляд, нет рецептов. Ещё одна особенность – боевики в масках. Одни участвуют в терактах в масках, другие без. Те, которые в масках, видимо, сохраняют себя для будущих операций. Те, кто идёт с открытым лицом, решили идти до конца и пожертвовать своей жизнью.

Следующая особенность – комплектование и тактика групп боевиков. В основном, это применение небольших групп, состоящих из специалистов. Каждый выполняет свою функцию. Это участники диверсионных акций, таких, например, как акция в Нальчике, когда они захватили здания МВД, ФСБ. Обычная спецоперация, которая продемонстрировала высококвалифицированную подготовку. Они показали, что могут захватить город, район, субъект федерации. А потом они ушли. Сами…

Читать статью полностью…